Акимбеков С. Казахстан в Российской империи - Султан Акимбеков
Несомненно, что для централизованных государств, основанных на земледелии, история кочевников — это архаика, очевидное препятствие на пути развития. Соответственно, с этой точки зрения исчезновение государственности кочевников и кочевого образа жизни выглядит как закономерное явление на пути общего прогресса. Поэтому логично отсутствие интереса к истории кочевой государственности, тем более если она не соответствует доминирующей модели государственного и общественного развития.
Здесь стоит отметить, что с точки зрения хозяйствования (интересов крупных государств) кочевой образ жизни, несомненно, уступал по эффективности земледельческим оседлым обществам. Кочевники занимали большие территории, которые не могли в связи с этим использоваться земледельцами. Но с точки зрения социальной и, что немаловажно, политической организации кочевой образ жизни был весьма эффективен. Кочевые общества длительный период времени сохраняли племенную структуру, они не прошли по пути специализации, социального расслоения и создания системы эксплуатации для большей части своего населения.
При этом их социальная система была очень гибкой, она могла легко разворачиваться в крупные государства вплоть до кочевых империй, и точно так же легко и быстро возвращаться к племенному образу жизни. Она была максимально адаптивна к любой ситуации. В частности, кочевники легко адаптировались в ситуациях, когда необходимо было развернуть систему государственного управления, особенно когда речь шла об организации эксплуатации податного населения. К примеру, практически все завоеватели Китая из числа кочевников прошли путь весьма быстрой адаптации к китайской бюрократической системе управления. В случае с Монгольской империей была предпринята попытка распространить китайский управленческий опыт на всё государство, включая степные территории.
Способность к адаптации как на общинном, так и на индивидуальном уровне, является, возможно, самой важной особенностью кочевого образа жизни. При этом отсутствие в кочевом обществе в исторической ретроспективе системы эксплуатации, такой, какая существовала в оседлых восточных обществах, способствовало развитию индивидуальных навыков, которые невозможны в условиях подавления.
Стоит сказать и ещё об очень интересном моменте. Существует моральная сторона вопроса, связанная с нападениями кочевников на оседлые территории с целью грабежа и тем влиянием, которое они оказывали на развитие оседлых государств. Со стороны представителей последних именно это обстоятельство естественным образом воспринималось весьма негативно. Поэтому мы встречаем очень много соответствующих оценок.
Но здесь стоит отметить, что насилие, как и защита от такого насилия, было составной частью развития человечества практически на всех этапах его развития. Постоянно шла борьба за ресурсы, за территории, за общее преимущество позиции. В этой борьбе очень часто не признавали сантиментов. В том числе были распространены и грабежи. На ранних стадиях развития борьба шла за территории, проигравших при этом изгоняли или уничтожали. Например, современные англичане являются потомками германских племён англов и саксов, вытеснивших коренное кельтское население Британии — бриттов — с их земель. В VII веке славянские племена заняли территории Балкан вплоть до Греции, в значительной степени вытеснив местное население греков, фракийцев и иллирийцев. Ещё в более ранние времена, во II тысячелетии до н.э., индоевропейское завоевание привело к изменению состава населения на огромной территории от Западной Европы до Индии. Таких примеров можно привести очень много.
Для указанных выше племён основную ценность имела земля для поселения и ведения хозяйственной деятельности. Это было связано с доминированием племенных интересов. В то время как для государственных интересов гораздо важнее приобретение постоянных источников доходов, обеспечение регулярного налогообложения. И здесь характерно, что как раз государства кочевников обычно были ориентированы не столько на разовую военную добычу, сколько на организацию системы постоянной эксплуатации.
Например, кочевники-арабы при завоеваниях на Ближнем Востоке и в Северной Африке в первую очередь обращали внимание на число податного населения. В 641 или 642 году арабский полководец Амр занял Александрию. В связи с этим он писал халифу Омару: «я захватил город, от описания которого воздержусь. Достаточно сказать, что я захватил там 4000 вилл с 4000 бань, 40 тыс. платящих подушной налог евреев»[39]. Аналогичным образом поступали монголы Чингисхана, впоследствии турки-сельджуки, пуштуны Ахмад-Шаха из Дурранийской державы и многие другие.
Главной целью для них было приобретение населения, способного платить налоги. Безусловно, что разрушения имели место и, скорее всего, могли рассматриваться в качестве решения тактических вопросов. С одной стороны, как средства устрашения, с другой — как способ получения военной добычи. Но со стратегической точки зрения главной целью была организация эксплуатации податного населения на постоянной основе.
К примеру, существует мнение, что «в последнее время начинает покачиваться, а то и рушиться последний бастион сторонников радикальных изменений на Руси, как факта татаро-монгольского нашествия — археологические данные. Археологи уже не так уверенно связывают все разрушения и пожарища с событиями 1237–1240 годов, говоря о зыбком основании такой трактовки»[40]. Здесь важно, что монгольские завоевания уже со времён первых походов в Китай были ориентированы не только на военную добычу, но и на приобретение территорий с податным населением, откуда они получали доходы на регулярной основе. Подобная политика проводилась и в ходе последующих походов, в частности на Ближний Восток. Логично допустить, что и поход на русские земли также преследовал своей целью не только получение военной добычи, но и увеличение количества зависимого населения.
Интересно, что, похоже, это было характерно даже для ранней эпохи гуннов, от которой сохранилось крайне мало сведений. «Раньше гуннов считали виновниками почти полного уничтожения большинства поселений Дона, Кубани, многих греческих городов Северного Причерноморья и даже черняховской культуры лесостепи. В последнее время археологи пересматривают результаты многих раскопок и передатируют слои пожарищ и разрушений, относимых ранее к концу IV века они констатируют, что гунны не нанесли Боспору и другим городам столь большого ущерба, Танаис при них возродился. Культура населения Боспора не претерпела изменений к IV–V вв., хотя он был под властью гуннов»[41]. С учётом того, что гунны были в той или иной степени связаны с кочевой государственностью хуннов, образованной у границ Китая, для них было привычно организовывать системы регулярной эксплуатации на зависимых территориях. Прямой грабёж с тотальным разрушением мог обеспечить только разовый источник доходов, при грамотной же эксплуатации такие доходы могли стать регулярными.
Между прочим, одна из причин сохранения местного христианского населения
