Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер
На основе этих аргументов политические теоретики Юга разработали доктрину государственного суверенитета и, исходя из неё, права на отделение. Резолюции Вирджинии и Кентукки 1798 года, написанные Джефферсоном и Мэдисоном, утверждали суверенитет штатов и объявляли каждый штат «судьей… способа и меры возмещения ущерба» в случаях, когда федеральное правительство могло нарушить Конституцию. В 1803 году Сент-Джордж Такер из Вирджинии в трактате о Конституции утверждал, что каждый штат, «все ещё суверенный, все ещё независимый… способен… возобновить осуществление своих функций в самых неограниченных пределах». Позже Спенсер Роан и Джон Тейлор из Вирджинии, а также Роберт Й. Хейн из Южной Каролины в своих знаменитых дебатах с Уэбстером добавили убедительные подтверждения суверенитета штатов. В 1832 году в документах Кэлхуна о нуллификации штатов была дана классическая формулировка той же доктрины. Кэлхун не хотел отделения и не делал акцент на доктрине сецессии, но он четко сформулировал своё мнение о том, что конечным выходом штата из Союза является выход из него. В 1840 году Абель П. Апшур из Вирджинии опубликовал трактат, который современный критик назвал «возможно, самым сильным историческим анализом в поддержку государственного суверенитета… из когда-либо написанных…». Три года спустя Генри Сент-Джордж Такер, профессор права, как и его отец, собрал существующие аргументы и добавил несколько своих. Перед смертью в 1850 году Кэлхун вновь обсудил природу Союза в своей работе «Рассуждения о Конституции». К этому времени доктрина сецессии стала для большинства политически мыслящих южан основополагающим догматом южной ортодоксии.[906]
Конечно, среди южан было немало тех, кто предпочитал отстаивать право на революцию, провозглашенное в Декларации независимости. Но во время кризиса 1846–1850 годов южное большинство придерживалось права на отделение, и Джеймс М. Мейсон в 1860 году мог сказать: «К счастью для случая и его последствий, этот вопрос в Виргинии не является открытым. Наш почтенный штат всегда утверждал, что наша федеральная система — это конфедерация суверенных держав, а не объединение штатов в один народ… Если какой-либо штат считал, что договор нарушен и угрожает его безопасности, то такой штат, как суверенное право, мог самостоятельно определять…как способ, так и меру возмещения ущерба».[907]
Против защитников этой доктрины защитники национализма выступили не так удачно, как могли бы, отчасти потому, что они приняли предположение, что природа Союза должна быть определена юридическими средствами, как если бы речь шла о договорном праве. Однако на самом деле природа Союза постоянно менялась, по мере того как увеличивалось число штатов, пока число штатов, создавших Союз, не превысило число штатов, которые Союз создал. В период с 1804 по 1865 год в Конституцию не было внесено ни одной поправки, что стало самым продолжительным интервалом в истории США. Но в то время как текст хартии оставался неизменным, сама республика претерпевала изменения.
Появились тысячи форм экономической и культурной взаимозависимости. Такие изменения не происходят без соответствующих изменений в отношении людей, и в век разгула национализма во всём западном мире, вероятно, не было народа, который бы довел национальный патриотизм и самовосхваление до большей степени, чем американцы, включая Юг. Независимо от договоренностей, достигнутых в 1787 году, национализм изменил природу Союза и стал ответом на загадку pluribus or unum. Но национализм рос разными темпами и по-разному на Севере и Юге, и к 1860 году эти части оказались разделены общим национализмом. Каждая из них была предана своему собственному образу Союза, и каждая часть отчетливо осознавала, что её образ не разделяется другой. Юг не знал, насколько безжалостно его северные союзники-демократы готовы расправиться с любым, кто попытается нарушить Союз. Север не представлял, как яростно юнионисты, ценившие Союз для себя, будут защищать право других южан отвергать его для себя и распадаться, не подвергаясь притеснениям.
Двойная направленность лояльности южан даже в 1860 году позволила одному автору метко сказать, что к тому времени Юг превратился в королевство, но нацией он стал только после того, как оказался в горниле Гражданской войны.[908] Внутри этого королевства существовали острые разногласия между сторонниками южной Конфедерации и теми, кто выступал за сохранение Союза. Однако под этими разногласиями скрывался консенсус по двум важным пунктам. Большинство южных юнионистов разделяли с сецессионистами убеждение, что ни один штат нельзя принуждать оставаться в Союзе, и большинство из них также верили в отделение как в теоретическое право. Вопрос о том, было ли оно оправданным или целесообразным, ещё можно обсуждать. Но для южан в целом право штата на отделение, если он решит это сделать, стало стать статьей веры.
18. Нижний Юг отделяется
День выборов в 1860 году выпал на 6 ноября, и уже к полуночи общественность знала, что Линкольн избран. 8 ноября газета Charleston Mercury объявила: «Чай выброшен за борт; революция 1860 года началась».[909]
Но если аналогия уместна, то на данный момент произошло то, что чай был доставлен в гавань Чарльстона. Оставалось выяснить, выбросит ли кто-нибудь его за борт, и если да, то когда и как. Избрание Линкольна заставило южан столкнуться с вопросами, которые они не могли решить на протяжении почти целого поколения. Оно спровоцировало внутренний кризис на Юге ещё до того, как сецессия стала кризисом для нации.
Южане могли бы согласиться с тем, что у них общая культура, что они сталкиваются с общим врагом и остро нуждаются в общей обороне. Они также могли согласиться с тем, что право на отделение или право на революцию должно быть признано здравой доктриной. Но южный консенсус резко оборвался в момент перехода от общих положений к конкретике. Конечно, продолжались разногласия по поводу того, где Юг может лучше защищаться — в Союзе или вне его. Всегда будут существовать разногласия по поводу того, пришло ли время для отделения, каким бы оправданным оно ни было в теории. Но даже помимо этих препятствий существовал весьма спорный вопрос о том, как осуществить отделение от Союза, не подвергая невыносимому стрессу собственное региональное единство. Если бы каждый из южных штатов действовал отдельно, они могли бы пойти разными путями и отдалиться друг от друга, а в этом случае изоляция могла бы привести к бездействию. Если же они будут ждать совместных действий, то инертность одних может превратиться в паралич других, и они вообще не смогут проявить никакой инициативы.
К 1860 году эта дилемма — действовать отдельно или сотрудничать, как назывались альтернативные варианты, — стала привычной и болезненной. Технически проблема была несложной, поскольку
