Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер
В американской системе мажоритарного, а не пропорционального представительства узкое народное большинство часто превращается в весомое большинство в избираемом органе, что и произошло с конвентами штатов, собравшимися между 3 и 28 января. Все они проходили под контролем сторонников прямой сецессии, и процедуры их проведения были в чем-то схожи. Уполномоченные из других штатов выступали с обращениями, призывающими к отделению. В Алабаме и Луизиане в посланиях представителей штатов в Конгрессе утверждалось, что республиканцы отказываются идти на какие-либо уступки. Во всех штатах, кроме Техаса, сторонники кооперирования пытались принять меры, призывающие к проведению своего рода южной конференции, чтобы выдвинуть окончательные требования республиканцам или организовать согласованные действия южных штатов — или и то, и другое; и в каждом штате, кроме Джорджии, сторонники кооперирования также пытались передать любой акт об отделении на ратификацию избирателям. Именно в этом вопросе противники немедленного отделения проявили свою максимальную силу, но даже в этом случае они потерпели поражение во всех штатах: в Миссисипи — 74 против 25; во Флориде — 39 против 30; в Алабаме — 54 против 46; в Джорджии — 164 против 133; и в Луизиане — 84 против 43. Только Техас проголосовал за вынесение постановления на всенародную ратификацию, и это решение было принято самими сепаратистами (145 против 29), а не навязано им оппозицией. После этих стычек, когда были проведены окончательные голосования по вопросу отделения, делегаты-кооперационисты продемонстрировали свою твёрдую убежденность в важности представления единого фронта, и большинство голосов в пользу отделения было подавляющим. Миссисипи, второй штат, решивший отделиться, сделал это 9 января, проголосовав 85 против 15; Флорида — 10 января, 62 против 7; Алабама — 11 января, 61 против 39; Джорджия — 19 января, 208 против 89; Луизиана — 26 января, 113 против 17; и Техас — 1 февраля, 166 против 8. В течение сорока двух дней семь штатов, от Южной Каролины до Техаса, отделились.[940] Все они приняли приглашение 4 февраля в Монтгомери собрались уполномоченные Южной Каролины (техасские делегаты прибыли лишь позднее). 7 февраля эти делегаты, наделенные всеми полномочиями от своих штатов, приняли для Конфедеративных Штатов Америки временную конституцию, основанную на Конституции Соединенных Штатов. 9 февраля они избрали Джефферсона Дэвиса президентом, а 18 февраля провели его инаугурацию. Через сорок дней после того, как Миссисипи вслед за Южной Каролиной вышла из состава Союза, Южная республика начала своё существование.[941]
Азартная игра Южной Каролины, предпринятая 10 ноября, когда она на полной скорости перешла к односторонним действиям, оправдала себя. На этот раз штат Пальметто не остался униженным и одиноким, и Генри Тимрод в своей поэме «Этногенез» мог написать
Наконец-то мы
нация среди наций; и вскоре мир
увидит во многих далёких портах
другой развернутый флаг.[942]
Однако за фасадом единых действий все было гораздо ближе, чем казалось. Если бы один или два штата — особенно Джорджия и Алабама — проголосовали иначе, магическое заклинание было бы разрушено, и положение конвентов Луизианы и Техаса было бы совершенно иным, чем в конце января, когда эти штаты отделились. Голосование в Джорджии, Алабаме и Луизиане было настолько близким, что ограниченное изменение ситуации могло склонить чашу весов в другую сторону. В этой ситуации относительно небольшое число решительных сторонников отделения смогло направить растерянный и возбужденный электорат к программе распада Союза. Некоторое замешательство отразилось в низкой активности избирателей на выборах в конгрессы. Хотя это было одно из самых важных политических решений, которые когда-либо приходилось принимать избирателям, голосование было крайне незначительным по сравнению с голосованием на ноябрьских президентских выборах. В Джорджии общее количество голосов составило лишь 82% от того, что было на президентских выборах; в Луизиане — 75%; в Алабаме — 70%; в Миссисипи — 60%. Ни в одном штате сепаратисты не набрали достаточно голосов, чтобы стать большинством на ноябрьских выборах.
Решающим фактом, как ясно осознавали сецессионисты, было то, что все штаты действовали в атмосфере возбуждения, приближающегося к истерии, впервые порожденной попыткой восстания рабов Джона Брауна и вновь поднявшейся на последних этапах президентской кампании. Это волнение все ещё преобладало, когда сепаратисты начали действовать. Они стимулировали и поддерживали его частыми публичными собраниями, непрекращающимся шквалом речей, организацией добровольных военных отрядов, известных как «минитмены» и т. п., а также доносами и, в некоторых случаях, физическим запугиванием сторонников сецессии. Это настроение было повсеместным, оно охватило даже церкви, так что священнослужители с кафедры почти так же громко, как политики с трибуны, предупреждали об опасности для Юга, призывали народ заявить о своей независимости и поддерживали эмоции на высоком уровне.[943] Трудно поверить, что такое настроение опасений сохранилось бы, если бы Юг дождался прихода Линкольна к власти и получил бы шанс проявить свою вигговскую умеренность.
Но сецессионисты знали, что их железо раскалено, и они наносили удары. Один из сторонников отделения в Южной Каролине писал: «Я не верю, что простые люди понимают это; но кто когда-либо ждал простых людей, когда нужно было сделать большое движение. Мы должны сделать шаг и заставить их последовать за нами». Комиссар Южной Каролины во Флориде, защищая быстрые действия своего штата, с удивительной откровенностью заявил: «Я… считаю, что если… Южная Каролина назначила какой-то отдалённый день для будущих действий, чтобы посмотреть, присоединятся ли к нам другие штаты, и таким образом позволила общественному чувству утихнуть, она сама потеряла бы дух авантюризма и дрогнула бы от потрясения, вызванного этим великим спором».[944] Кристофер Меммингер, писавший в ноябре, сказал: «Наша главная задача — заставить другие южные штаты присоединиться к нам, прежде чем произойдет откат». Очевидно, что Хауэлл Кобб, встревоженный быстрыми действиями Южной Каролины, был прав, когда сказал: «Похоже, что они боятся, что кровь народа остынет».[945]
Приверженцы сецессии понимали, что, несмотря на популярность их дела, его популярность преходяща. Промедление, с их
