Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер
Таким образом, ещё до того, как южные избиратели за пределами Южной Каролины проголосовали по вопросу об отделении, выбирая делегатов на съезды, процесс отделения уже набрал значительные обороты. Теоретически каждый южный штат действовал самостоятельно, но на самом деле уже существовала сеть уполномоченных, поддерживавших связь между штатами, а члены Конгресса от юга, часто собирающиеся на заседания, служили своего рода готовым координирующим органом, чтобы гарантировать, что разрозненные действия нескольких штатов сойдутся в «ударе за национальную независимость».[932] В Южной Каролине Роберт Барнуэлл Ретт предложил пригласить другие южные штаты на конференцию для формирования правительства и предложил в качестве места проведения Монтгомери. 31 декабря съезд Южной Каролины проголосовал за избрание комиссаров в каждый другой южный штат, созвавший съезд, и уполномочил их предложить встречу для создания временного правительства. 3 января комиссары предложили провести встречу в Монтгомери 4 февраля. Это предложение стало краеугольным камнем Конфедеративных Штатов Америки, и оно было заложено ещё до того, как собрался съезд любого южного штата, кроме Южной Каролины, хотя съезд Флориды собрался в тот же день.[933]
В период с 20 декабря (день отделения Южной Каролины) по 8 января избиратели ещё шести южных штатов выбирали делегатов на съезды, которые должны были решить, оставаться ли им в Союзе. Партийные ярлыки на этих выборах не использовались, и граждане южных штатов, которые были достаточно едины в своей абстрактной приверженности защите прав южан, внезапно оказались перед конкретным вопросом о том, как их права должны быть защищены на оперативном уровне. Они склонялись к одной из двух позиций, которые получили названия «немедленное отделение» и «сотрудничество». Эта антитеза вовсе не была похожа на простой дисунионизм против юнионизма, поскольку на Юге было очень мало избирателей, которые хотели бы дисунионизма ради него самого — почти все предпочли бы остаться в Союзе с удовлетворительными гарантиями, которые, однако, они не надеялись получить; и было так же мало юнионистов, чья лояльность Союзу имела безоговорочный приоритет над защитой прав южан. Таким образом, разногласия приняли форму разделения на тех, кто считал, что для защиты прав Юга необходимо быстрое отделение штатов по отдельности, и тех, кто полагал, что права Юга лучше всего можно защитить, если все рабовладельческие штаты будут действовать сообща, через южную конференцию, сначала выдвинув коллективные требования, которые Север, столкнувшись с такой мощной фалангой, мог бы уступить, или, если это не удастся, отделиться с такой степенью южного единства, которая обеспечила бы им успех.
В некоторых отношениях эти две группы казались довольно близкими друг другу, в других — далёкими друг от друга. Обе заявляли о своей приверженности правам Юга и об использовании сецессии в случае необходимости в качестве средства обеспечения этих прав — в этом смысле их разногласия выглядели чисто тактическими. Но на оперативном уровне сторонники отделения были готовы действовать, используя механизм конвентов штатов для реализации своего решения; «сторонники сотрудничества» не принимали решения об отделении и последовательно выступали против отделения доступными и доступными средствами. Это означало, что, по сути, сецессионисты были в какой-то степени едины в рамках одной четкой программы; а вот кооперационисты представляли собой спектр позиций от подлинного сецессионизма, прочно связанного с убеждением, что действия через южный конвент — лучшая политика, до сильного юнионизма, маскирующегося под кооперативный сецессионизм из тактических соображений. Разумеется, невозможно определить распределение избирателей по этому спектру. Некоторые историки, подчеркивая теоретическую готовность обеих групп к отделению — одной путем действий отдельных штатов, другой путем действий, координируемых южным съездом, — считают их в основном двумя разными разновидностями сецессионистов и рассматривают весь нижний Юг как подавляющее большинство сецессионистов. Но если смотреть инструментально, то «сепаратисты отдельных штатов» и «кооперационисты» были далеки друг от друга. Последние ставили в качестве предварительного условия для отделения такую высокую степень единодушия среди южных штатов, что их оппонентам казалось, что они вообще не желают отделяться. Короче говоря, сторонники отделения рассматривали сторонников сотрудничества не просто как более благоразумных сецессионистов, а как юнионистов, которые сочли дело объединения слишком непопулярным, чтобы поддерживать его открыто, и которые прибегли к «сотрудничеству» как к обструкции, чтобы предотвратить любые действия.[934]
Избирательные кампании, в которых эти частично неопределенные группы противостояли друг другу, мало что дали для уточнения различий, поскольку они оказались бессистемными и довольно плохо скоординированными делами, в которых не было ни регулярных партийных подразделений, которые могли бы придать общую картину соревнованиям, ни централизованных сепаратистских или кооперативных организаций, которые могли бы выдвинуть общенациональные билеты в поле. В результате местные округа подходили к этому вопросу по-разному: иногда с противоположными списками; иногда, в попытке достичь гармонии, со смешанными списками; иногда кандидаты занимали определенную позицию, но в других случаях они баллотировались просто как влиятельные местные лидеры, которые будут принимать решение по мере развития событий; а иногда сепаратисты или коллаборационисты, в зависимости от ситуации, баллотировались без оппозиции.
Все эти обстоятельства значительно затрудняют оценку как самих кампаний, так и их результатов. Очевидно, что кампании проходили в атмосфере постоянно растущего возбуждения. Во время их проведения создавались организации бдительности для защиты от гнусных аболиционистских планов; организовывались и вооружались военные роты с живописными названиями; шились флаги; молодые люди, особенно молодые, радовались военным приготовлениям; сторонники сотрудничества осуждали сецессионистов за безрассудное разрушение бесценного союза; а сторонники сецессии отвечали обвинениями в том, что сторонники сотрудничества — старухи и покорные «покорники». Похоже, что в ходе большинства этих кампаний сторонники сотрудничества теряли позиции.[935] Но результаты выборов, насколько их можно проанализировать, показывают, что в ряде штатов результаты были очень близки. Это в меньшей степени относится к Миссисипи и Флориде, чем к последующим штатам, но даже в этих двух штатах коллаборационисты показали сильные результаты. В Миссисипи 20 декабря было подано около 41 000 голосов, из которых около 12 000 были отданы за кандидатов, чьи позиции не были указаны или теперь неизвестны, а из оставшихся 29 000 около 16 800 были отданы за сторонников сецессии и 12 218 — за сторонников сотрудничества. Во Флориде, двумя днями позже, коллаборационисты показали силу от 36 до 43% голосов. В Алабаме через два дня после этого сецессионисты подали 35 600 бюллетеней, а коллаборационисты — 28 100.[936]
На январских выборах сепаратисты победили — если вообще победили — с ещё более незначительным перевесом. В Джорджии 2 января их преимущество составило 44 152 против 41 632, по самым щедрым оценкам, и есть все основания полагать, что у коллаборационистов могло быть очень узкое большинство.[937] В Луизиане
