История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
Безусловно, внешнеполитические цели советского руководства сыграли важную роль в столь стремительном повороте языковой политики в конце 1930-х гг. Однако, на наш взгляд, восстановление в правах финского языка в любом случае было неизбежно. Выброшенной за борт культурного, образовательного пространства оказалась немалая часть молодежи Карелии, получавшая школьное образование на финском языке. В условиях острой нехватки квалифицированных рабочих и служащих перед ними закрывались пути к успешной профессиональной карьере. А в поддержке образованных слоев рабоче-крестьянской молодежи очень нуждался сталинский режим, расправившийся со старой интеллектуальной и управленческой элитой в дни чисток и террора.
В 1937-1941 гг. прошло новое массовое выдвижение на руководящие должности. С осени 1937 по май 1938 г. на руководящую работу в республике было выдвинуто 1167 человек. Во второй половине 1938 г. и в 1939 г. только к руководству районными исполкомами и сельсоветами вновь пришло 535 человек, с марта по сентябрь 1939 г. на руководящую работу в районный партийный и советский аппарат было выдвинуто 700 человек, с марта 1939 по март 1940 г. лишь в Петрозаводске было направлено впервые на руководящую работу 948 человек. Учитывая неполноту имеющихся данных, без преувеличения можно сказать, что общая численность выдвиженцев в Карелии с конца 1937 по весну 1940 г. составляла не менее 4 тыс. человек. В количественном отношении это было не меньше, чем число выдвинутых в конце 1920-х-начале 1930-х гг.
Массовая сменяемость кадров вновь существенно отразилась на качестве управленческих решений. Часто выдвиженцев приходилось освобождать от работы как несправившихся. Однако для Сталина главным было то, что он мог быть определенное время относительно уверен в политической лояльности неопытных выдвиженцев. Очередной всплеск социальной мобильности создал плеяду новых сторонников сталинского режима.
Несмотря на репрессии большого числа коммунистов, в 1938-1939 гг. численное сокращение парторганизации оказалось намного меньше, чем в 1934-1936 гг. и не превышало 16%. В критическом 1937 г. численность партии даже выросла на 670 человек. Это свидетельствовало о том, что места расстрелянных срочно заполнялись новыми выдвиженцами. Вновь резкий рост партийных рядов начался в преддверии Великой Отечественной войны, когда за полтора года (1940 — июнь 1941 г.) численность карельской партийной организации выросла в два раза.
4. ИНДУСТРИАЛИЗАЦИЯ
Восстановив разрушенное хозяйство, советское руководство встало перед решением задачи продолжения индустриализации, начатой в эпоху Витте и Столыпина. Стадиальное отставание советской экономики от передовых западных стран следовало преодолеть как можно быстрее, иначе России грозила потеря национального суверенитета. Последующие события доказали справедливость такого утверждения. Через десять лет мир в Европе был взорван самой разрушительной в истории человечества войной, выиграть которую без индустриализации было бы невозможно.
Стратегия форсированной индустриализации предполагала усиление в экономике роли государства, которое должно было сосредоточить в своих руках максимум ресурсов. Большие надежды возлагались на плановое развитие хозяйства. Планирование делало возможным максимальную концентрацию усилий на развитии тяжелой индустрии, производящей средства производства. Чтобы выиграть время, предполагалось закупить на Западе самую современную технику и технологии, опираясь на них, обеспечить технологический рывок и развернуть отечественное производство современных машин и оборудования.
В межвоенные годы Советский Союз был самой бедной из крупных держав и в то же время входил в группу наиболее динамично развивавшихся стран. Темпы прироста промышленности были столь же высокими, как в период экономических бумов 1891-1899 и 1909-1913 гг. В 1930-е гг. СССР стал крупнейшим импортером машин, оборудования и новейших технологий. Его удельный вес в мировом импорте этих товаров (без автомобилей) в 1932 г. достигал 50%. Многие отрасли тяжелой промышленности СССР в технологическом отношении были не менее развиты, чем в странах Запада. СССР входил в число стран, которые могли освоить любой вид промышленной продукции, известной в то время человечеству.
В то же время в конце 1930-х гг. ручной труд являлся преобладающим в сельском хозяйстве и ряде отраслей промышленности, на доиндустриальном уровне оставались многие отрасли, обеспечивавшие нужды населения, не была создана соответствующая индустриальному обществу инфраструктура. Огромные инвестиции для закупки западного оборудования и технологий не вели автоматически к высокому уровню эффективности производства. Низкая производительность труда, плохое качество производимых изделий, высокая себестоимость продукции были характерны для многих предприятий.
Одна из проблем индустриализации страны состояла в размещении ее производительных сил и ресурсов. На востоке и севере страны были сосредоточены минеральные богатства, водные и лесные ресурсы. Поэтому в годы первых пятилеток был взят курс на ускоренное освоение восточных и северных регионов. Бурная индустриализация быстро меняла хозяйственный облик этих территорий. Однако промышленное освоение новых районов требовало значительно больших капиталовложений, активизации миграционных процессов, обеспечения трудовыми ресурсами промышленных новостроек. Решить эти проблемы комплексно было практически невозможно. На практике искусственно форсировалось развитие отраслей группы А, что неизбежно приводило к целому ряду деформаций в экономической и социальной сферах.
Для систематических закупок техники за границей необходимы были валютные средства. В конце 1920-х гг. цены на хлеб на мировом рынке резко упали. Увеличение вывоза зерна не давало достаточных валютных поступлений. Кроме того, голод начала 1930-х гг., резкое ухудшение продовольственного снабжения внутри страны не позволяли наращивать объемы вывоза хлеба. Основными источниками валютных поступлений становились вывоз древесины, пушнины, нефти и некоторых других видов сырья. Только за 1928-1935 гг. экспорт карельского леса дал СССР около 115 млн золотых рублей. Если накануне первой пятилетки в Карелии заготавливалось около 4 млн кубометров древесины в год, то в 1932 г. уже почти 7 млн, а в конце 1930-х гг. — свыше 9 млн кубометров леса, значительная часть которого шла на экспорт. Столь резкий рост лесозаготовок не отвечал экономическим интересам республики. Работа преимущественно на экспорт была убыточной для лесозаготовителей Карелии, поскольку себестоимость их продукции была значительно выше, чем в Швеции, Финляндии, прочно завоевавших в то время мировой лесной рынок. Небывалый рост лесозаготовок был несовместим со сложившимися в республике в годы нэпа хозяйственными механизмами и предопределил их разрушение.
Впрочем, первые проекты долгосрочных планов развития народного хозяйства Карелии строились на нэповских началах. Их подготовка активизировалась в середине 1920-х гг. На рассмотрение Карельской плановой комиссии, которую с 1925 г. возглавлял Э. Гюллинг, были представлены перспективные планы лесной, горной, деревообрабатывающей, бумажной, рыбной промышленности, рассчитанные на 10-15 лет. Проект перспективного плана электрификации, составленный инженером С. В. Григорьевым в 1925 г., связывал развитие гидроэнергетики на севере Карелии с «приложением вероятнее всего крупного иностранного концессионного капитала». В средней и южной Карелии С. В. Григорьев рекомендовал использовать опыт Норвегии
