Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

должны выбирать церковники, а не миряне; и, конечно, было бы скандально, если бы король не только назначал епископов, но и (как в Германии) вкладывал в них епископский посох и перстень — священные символы духовной власти. Но для королей противоположный вывод был столь же очевиден. Если признать, как это сделало бы большинство немецких епископов и аббатов, что они были наделены королем землями, доходами и светскими обязанностями, то по феодальному праву казалось правильным и справедливым, что эти прелаты — по крайней мере, епископы — должны быть обязаны своим назначением и временной верностью королю, как они это делали без возражений при Константине и Карле Великом. Если бы они были освобождены от такого подчинения и лояльности, то половина земель Германии, которые к тому времени были пожалованы епископствам и монастырям80-избежала бы контроля со стороны государства и их должного и заслуженного служения ему. Немецкие епископы, а также многие лангобардские епископы немецкого происхождения и назначения, подозревали, что Григорий стремится положить конец их относительной церковной автономии и полностью подчинить их римскому престолу. Григорий был готов к тому, чтобы епископы продолжали выполнять свои феодальные обязательства перед королем,81 но не желал, чтобы они отказывались от земель, которые получили по королевскому пожалованию;82 По закону Церкви имущество Церкви было неотчуждаемым. Григорий жаловался, что назначение мирян породило большую часть симонии, мирской жизни и безнравственности, которые появились в немецком и французском епископатах. Он считал, что епископы должны быть подчинены папской власти, иначе Западная, как и Восточная, Церковь станет подчиненным придатком государства.

За этим историческим конфликтом стоял вопрос о папстве и империи: кто должен объединять и управлять Европой? Германские императоры утверждали, что их власть также была божественной, как необходимость социального порядка; разве не говорил святой Павел, что «власть предержащие поставлены Богом»? Не были ли они, по словам самих пап, наследниками Римской империи? Они отстаивали свободу части, как Григорий отстаивал единство и порядок целого. В частном порядке они возмущались — задолго до Реформации — потоком золота в пошлинах и петровских пенсов из Германии в Италию;83 И они видели в папской политике попытку латинского Рима возобновить свой древний контроль над тем, что Италия презирала как варварский тевтонский Север. Они свободно признавали верховенство церкви в духовных вопросах, но утверждали такое же верховенство государства в мирских или земных делах. Григорию это казалось беспорядочным дуализмом; духовные соображения, по его мнению, должны преобладать над материальными, как солнце преобладает над луной;84 Государство должно быть подчинено Церкви — Град человеческий Граду Божьему — во всех вопросах, касающихся доктрины, образования, морали, правосудия или церковной организации. Разве короли Франции и императоры Священной Римской империи, принимая архиепископское или папское помазание или посвящение, не признавали негласно, что духовное является источником и сувереном мирской власти? Церковь, как божественный институт, заслуживала всеобщей власти; папа, как наместник Бога, имел право и обязанность низлагать плохих королей, подтверждать или отвергать выбор правителей, сделанный людьми или обстоятельствами.85 «Кто, — спрашивал Григорий в страстном послании епископу Герману Мецскому, — не знает, что короли и князья произошли от тех, кто, не зная Бога и прикрываясь гордостью, насилием и вероломством, фактически почти всеми преступлениями… претендовал на власть над равными себе — то есть людьми — в слепой похоти и нестерпимом высокомерии?»86 Глядя на политический раскол, хаос и войны в Европе, Григорию казалось, что единственным выходом из этого векового несчастья является мировой порядок, при котором эти государства должны отказаться от части своего ревнивого суверенитета и признать папу своим феодальным сюзереном, величественным главой вселенской или, по крайней мере, европейской христианской республики.

Первым шагом на пути к этой цели стало освобождение папства от немецкого контроля. Вторым шагом стало подчинение всех епископов папскому престолу, по крайней мере, в такой степени, чтобы епископ избирался духовенством и народом епархии под эгидой епископа, назначенного папой или митрополитом, и чтобы избрание было действительным только при подтверждении архиепископом или папой.87 Григорий начал с письма (1073 г.) епископу Шалона, в котором он угрожал отлучить от церкви короля Франции Филиппа Августа за продажу епископств. В 1074 году он направил общее письмо французскому епископату, в котором призвал их обличать преступления короля перед его лицом и прекратить все религиозные службы во Франции, если Филипп откажется исправиться.88 Тем не менее, мирская инвеститура продолжалась, но французские епископы действовали осторожно и оставили решение этого вопроса на усмотрение Германии.

В феврале 1075 года синод итальянских епископов в Риме под руководством Григория издал декреты против симонии, церковных браков и светской инвеституры. Со странной поспешностью Григорий сразу же отлучил от церкви за симонию пять епископов, которые были советниками Генриха IV; он отстранил епископов Павии и Турина, низложил епископа Пьяченцы и приказал епископу Герману Бамбергскому прибыть в Рим, чтобы очистить себя от обвинений в симонии. Когда Герман попытался подкупить папский трибунал, Григорий бесцеремонно низложил его. Он вежливо попросил Генриха назначить достойного преемника на бамбергский престол; Генрих не только назначил придворного фаворита, но и возложил на него епископский перстень и посох, не дожидаясь папского одобрения — процедура, соответствующая обычаю, но открыто пренебрегающая постановлением римского синода. Чтобы еще яснее показать свое неприятие требований Григория, Генрих назначил епископов в Милан, Фермо и Сполето — почти под носом у папы — и сохранил в своем расположении отлученных от церкви членов совета.

В декабре 1075 года Григорий отправил Генриху письмо с выражением недовольства и поручил приложить к нему устное послание с угрозой отлучить короля от церкви, если он продолжит игнорировать постановления римского синода. Генрих созвал собор немецких епископов в Вормсе (24 января 1076 года); двадцать четыре приехали, некоторые остались в стороне. Перед этим собранием Хью, римский кардинал, обвинил Григория в разнузданности, жестокости и колдовстве, а также в получении папства путем подкупа и насилия; он напомнил епископам, что вековой обычай требовал для избрания любого папы согласия германского императора, которого Григорий не просил. Император, ободренный недавним подавлением саксонского восстания, предложил низложить папу; все присутствующие епископы подписали указ; собор лангобардских епископов в Пьяченце одобрил его, и Генрих отправил его Григорию с изящной надписью: «Генрих, король не по узурпации, а по Божьему указу, к Гильдебранду, не папе, а лже-монаху».89 Послание было доставлено Григорию на синоде в Риме (21 февраля 1076 года); присутствовавшие там 110 епископов, все из Италии и Галлии, хотели убить посланника, но Григорий защитил его. Синод отлучил от церкви епископов,