Митридат Великий, «последний эллин» - Станислав Николаевич Чернявский

Митридат делал все что мог, чтобы поддержать Архелая. Поняв, однако, что посылки в Пирей солдат и припасов для победы недостаточно, базилевс решил действовать с другой стороны. Он послал подкрепления своему сыну Ариарату VIII, который командовал македонской армией. Тот снова напал на Македонию, разбил в сражении римского наместника Гая Сентия и захватил страну. «Поручив ее сатрапам», как пишет Аппиан, Ариарат VIII двинулся маршем на юг, чтобы сразиться с Суллой и освободить осажденные им города. Но по дороге внезапно заболел и умер. Есть версия, что Ариарат был отравлен собственным отцом. Это совершенно невероятная гипотеза. Если принять ее, следует заметить, что Митридат выбрал самый неудобный момент для расправы. Если он подозревал сына в намерениях захватить трон, то почему убил его до, а не после сражения с Суллой?

Еще более странно поведение понтийского войска. После смерти Ариарата VIII оно повернуло назад. Поход против Суллы не состоялся. Почему? Мы не знаем, какие именно обстоятельства остановили понтийцев. Может быть, они не поладили с варварами... Например, с иллирийцами или фракийцами, угрожавшими с севера? Но так или иначе, момент для удара по римлянам был упущен.

Сулла же продолжал осаду городов. Вокруг Афин он выстроил множество маленьких укреплений — редутов, окопов, брустверов — и тем самым блокировал город со всех сторон.

В Пирее римский полководец закончил возведение насыпи и стал двигать по ней машины. Дело шло медленно. Архелай воспользовался этим. Он посылал людей подкапывать насыпь. Та начала оседать. Но римские инженеры вовремя заметили неладное. Насыпь была восстановлена. Заодно были обнаружены подземные ходы, по которым люди Архе-лая выходили из города. Этими ходами воспользовались сами римляне, решившие сделать подкоп под стену Пирея, но в подземелье столкнулись с понтийцами. В кромешной тьме завязалась рукопашная, в которой кромсали своих и чужих.

Пока шла схватка под землей, римляне подвели к стене по насыпи тараны и принялись бить по ней, одновременно начав обстрел из катапульт. Часть стены в конце концов рухнула, и за ней обнаружилась деревянная передвижная башня с понтийскими катапультами внутри. Сулла приказал обстрелять ее зажигательными снарядами и послал солдат с лестницами на штурм.

Вокруг башни закипел бой. Со стороны римлян сражались лучшие легионеры. Им удалось поджечь башню и отбросить понтийцев.

Сулла атаковал без передышки, бросал в сражение когорту за когортой. Римляне нападали с двух сторон: часть солдат бросилась в пролом, а другая карабкалась на стены по лестницам, которые римляне заготовили в избытке из древесины, добытой в священных рощах.

Сулла лично возглавил атаку. Он то приободрял солдат, то грозил им — и кричал, что в этот час решается судьба всей осады, надо лишь поднажать. Это была чистая правда.

Но и Архелай сражался мужественно, стремясь отбросить римлян за стены. Понтийцы снова и снова бросались в контратаки.

С той и другой стороны воины проявили чудеса храбрости. Римляне не продвигались ни на шаг и несли чудовищные потери. Опасаясь потерять свою армию, Сулла приказал трубить отбой. Потрепанные когорты отошли назад. Страшный штурм был отбит.

Понтийцы той же ночью принялись восстанавливать упавшую часть стены. Изнутри были возведены новые укрепления в виде полумесяца. Узнав об этом, Сулла немедленно атаковал свежие стены — он надеялся их разрушить, пока кладка еще сырая. Но это решение стало ошибочным: легионеры оказались зажаты в узком месте. Понтийцы обстреливали их со всех сторон, благо полукружие стены предоставляло для этого прекрасную возможность.

Римляне опять отступили. После этого штурма Сулла отказался от мысли взять Пирей и сосредоточился на блокаде Афин, где дела были совсем плохи. Там уже были отмечены случаи людоедства. Сулла приказал в дополнение к мелким укреплениям обвести город рвом, чтобы ни одна живая душа не могла выйти из взятого в кольцо города.

В этот момент, по словам Плутарха, афиняне наконец уговорили тирана Аристиона пойти на переговоры. Зная этого философа-эпикурейца, можно предположить, что он хотел просто выиграть время.

К Сулле пожаловали трое послов тирана, которых Плутарх пренебрежительно называет его «собутыльниками». Они повели речи, вспоминая о подвигах Тесея, греко-персидских войнах и славном прошлом Афин. Холодный политик, Сулла остался равнодушен к этим излияниям. Он лишь сказал послам, что послан в Афины не учиться, а усмирять изменников. После этого «собутыльники» были отправлены восвояси.

Вскоре Сулле донесли, что афиняне недостаточно хорошо охраняют подступы к стене у квартала Гептахалка. Он живо заинтересовался этим донесением и ночью посетил это место. Об этом он сам писал в «Воспоминаниях», коими воспользовался Плутарх.

Был предпринят внезапный штурм. Первым на стену взобрался легионер Марк Атей. Ему преградил путь греческий воин. Атей обрушил на его шлем такой удар, что сломался меч. Однако легионер нашел какое-то оружие и остался драться до тех пор, пока не подоспели товарищи. Римляне ворвались в город и хлынули в кварталы, подавляя всякое сопротивление. Сам Сулла вступил в Афины в полночь. Под рев букцин и труб он шествовал по улицам. Его сопровождали радостные крики солдат, которым было позволено грабить и убивать всех без разбора. Опьяненные кровью и насилием, легионеры носились с обнаженными мечами по городу.

Афины впервые терпели такой разгром. На жалость Суллы рассчитывать не приходилось. В ходе гражданской войны он даже Рим брал штурмом, хотя это считалось в римском народе едва ли не святотатством. Что уж говорить о каких-то Афинах?

Убитых не считали. Впечатлительные греки утверждали, что кровь выплеснулась за стены и хлынула в пригороды. Даже почти через двести лет, во времена Плутарха, население города не восстановило численности и во многих местах сохранялись следы штурма.

Лишь когда в ноги Сулле бросились с мольбой о пощаде все архонты, пресытившийся кровью римский полководец произнес несколько слов в похвалу древним афинянам и сказал, что помилует живых ради мертвых. Так 1 марта 86 года до н. э. пали Афины.

Впрочем, один очаг сопротивления в городе еще оставался. Неукротимый Аристион удалился с дружиной в Акрополь, и римлянам ничего не оставалось, как начать новую осаду. Перед тем как запереться в Акрополе, тиран сжег деревянный театр Диониса — Одеон. Это был предусмотрительный шаг. Суллу лишали строительных материалов для осадных дел.

Римский полководец, однако, предпочел предоставить решение вопроса времени. Аристион стойко держался, но началась жара, и осажденные вынуждены были сдаться, поскольку воды в Акрополе не хватало. Плутарх утверждает, что в тот же день, точно в насмешку, набежали облака и хлынул ливень. Это довольно распространенная легенда о разного рода осадах. Но так или иначе, руины Афин и нетронутый Акрополь