Митридат Великий, «последний эллин» - Станислав Николаевич Чернявский

выбрав способ, который каждая сочтет самым легким и безболезненным. Монима сорвала с головы царскую диадему (видно, она была на редкость честолюбива, коль скоро не снимала этот атрибут власти), обернула ее вокруг шеи (первые диадемы были не металлические, а шились из материи) и повесилась, но тут же сорвалась. «Плюнув на диадему, — пишет Плутарх, — царица-гречанка отшвырнула ее и подставила горло Бакхиду, чтобы тот ее зарезал. Евнух не заставил себя просить дважды».

Другая супруга царя, Береника, выбрала чашу с ядом, но, по Плутарху, «ей пришлось поделиться им со своей матерью, которая была рядом и попросила ее об этом. Они испили вместе, но силы яда достало только на более слабую из них, а Беренику, выпившую меньше, чем было нужно, отрава никак не могла прикончить, и она мучилась до тех пор, пока Бакхид не придушил ее».

Одна сестра Митридата — Роксана — вообще не хотела умирать. Она выпила яд с громкой бранью и отчаянными проклятиями. У другой сестры, Статиры, «не вырвалось ни одного злого или недостойного ее слова; напротив, она воздала хвалу своему брату за то, что, сам находясь в смертельной опасности, он не забыл позаботиться, чтобы они умерли свободными и избегли бесчестия».

«Лукуллу, — пишет Плутарх, — от природы доброму и человеколюбивому, все это доставило немалое огорчение». Огорчение не мешало, однако, римскому человеколюбу грабить понтийские города, убивать и обращать в рабство тысячи людей и потакать солдатам, которые насиловали и бесчестили всех подряд.

Военная катастрофа Митридата практически совпала по времени с поражениями двух его западных союзников — Спартака в Италии и Сертория в Испании. В 72 году до н. э. Серторий был убит, и Испания вновь стала римской. Спартака разбил будущий триумвир Марк Красе. Вождь гладиаторов пал в бою. Римская республика была спасена.

На Востоке оставалось добить Митридата.

Две твердыни

Лукулл с главными силами двинулся далее на восток и дошел до Талавр. Базилевс бежал еще дальше, в город-крепость Коману. Не обошлось без приключений. По дороге царь едва не попал в плен к отряду галатов на римской службе, рыскавших в поисках добычи. Но все обошлось. В Кома-не Эвпатор принялся формировать новое войско, но смог собрать только 2000 всадников. Против крупной армии Лукулла это было ничто.

Римляне приближались. Часть войск Лукулл оставил для осады Кабир, а с остальными стал преследовать Митридата.

Понтийский царь пересек границу и бежал в Армению к своему зятю Тиграну Великому. Тот воевал в это время в Сирии — добивал последних Селевкидов, что еще держались в приморских крепостях Сирии. Конфликт с Римом совершенно не входил в планы армянского царя, и Митридат со своими проблемами оказался нежеланным гостем в Армянском царстве. Тигран даже не принял тестя. Выгнать его, однако, он тоже не мог.

Между тем Лукулл вышел на границу Великой Армении. Рисковать новой войной он пока не стал. Позади были беспокойные народы и непокоренные города. Между прочим, еще держалась против римлян Синопа — столица Митридата. Сражался Амис.

Римский полководец решил сначала укрепить тылы, а уж потом разобраться с армянами. Он повернул на юг и захватил Малую Армению. Эта область уже давно принадлежала Понту. От Великой Армении ее отделяла река Евфрат. После этого Лукулл отправил к Тиграну легата Аппия Клавдия с требованием выдать Митридата.

А сам решил покончить с Синопой, жители которой не только храбро противостояли римлянам на суше, но и выходили в море, где топили римские корабли. Лукулл навалился на непокорный город всем войском. Когда все средства защиты были исчерпаны, синопляне сожгли все тяжелые корабли, сели на малые и быстроходные и бежали. Видимо, их убежищем стал хорошо укрепленный Амис.

Его защищал стратег Каллимах — искуснейший воин и верный Митридату человек. Он хорошо подготовил город к обороне — римлян встретил град камней из построенных по приказу Каллимаха метательных машин. Но там, где Лукулл встречал жесткий отпор и не мог действовать силой, он применял хитрость. От шпионов он узнал распорядок отдыха охранявших городские стены солдат и отправил легионеров на штурм во время смены караула. Римлянам удалось овладеть частью стены в ключевом пункте обороны. Сопротивление после этого потеряло смысл, и Каллимах посадил своих солдат на корабли и поджег город, чтобы он не достался врагу.

Лукулл приказал легионерам тушить пожар. Однако его никто не послушал. Войско с криком, гремя оружием, бросилось на разграбление горящего города.

Пожар был, к счастью, затушен ливнем, который хлынул как из ведра. Как пишет Плутарх, «когда Лукулл на другой день вступил на пожарище, он молвил друзьям, что всегда завидовал удачливости Суллы, который захотел спасти Афины и спас их. “А я, — продолжал он, — хотел состязаться с ним в этом, но судьба уготовила мне славу Муммия!”»

Консул Муммий в 146 году до н. э. уничтожил Коринф, вывез оттуда сокровища, а людей продал в рабство. Эта расправа произвела тогда тяжелое впечатление на Грецию, незадолго до этого «освобожденную» римлянами от македонской власти.

Лукулл, к его чести, приказал отстроить пострадавшие дома, ласково беседовал с горожанами и всячески демонстрировал лояльность.

Амис был афинской колонией. Много афинян бежало сюда после Первой Митридатовой войны. Все они не испытывали к римлянам дружеских чувств. Потому-то город и продержался так долго. Но теперь Лукулл приказал выдать каждому беженцу-афинянину 200 драхм, чтобы можно было вернуться на родину.

Откуда такая душевная теплота? Очевидно, Лукулл хотел расколоть сторонников Митридата. Он позиционировал себя как носителя высокой цивилизации и порядка, рассчитывал склонить на свою сторону весь эллинистический мир, а своего врага поставить вне этого мира.

После падения Амиса под властью Митридата остались только города на побережье Колхиды. Вероятно, туда и эвакуировал своих воинов Каллимах.

Но было еще Боспорское царство, которым правил сын Митридата Махар. Лукулл вступил с ним в переговоры и потребовал покорности. Махар прислал римскому полководцу золотой венок в знак дружбы и доброй воли.

Лукуллу оставалось договориться с Тиграном о выдаче Митридата, и война была бы победоносно окончена. Впрочем, миролюбие римского полководца вызывает серьезные сомнения. Он посылал к Тиграну не столько послов, сколько шпионов.

Пока шли переговоры, Лукулл уехал в провинцию Азия, где требовалось навести хотя бы видимость порядка. Плутарх рисует мрачную картину жизни провинции. Откупщики и ростовщики грабили жителей как хотели, вынуждали их продавать сыновей и дочерей в рабство. Города расставались с храмовыми сокровищами, общественными картинами и статуями, чтобы расплатиться с кредиторами. Всех должников ожидал один конец —