Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

В конце 1816 г. постоянно приходили сообщения о проходе в Чили из Мендосы очередного отряда патриотов. Испанцы гадали, когда ждать нашествия, на Рождество или на Пасху, когда перевалы будут свободны от снега, и где пройдут войска: на юге у Консепсьона или на севере у Аконкагуа. Тайная полиция перехватила письма из Мендосы, в которых Сан-Мартин просил своих сторонников в Чили подготовить 600 лошадей к декабрю[554].

Понимая, что с наибольшей вероятностью войска могут вторгнуться в долины Аконкагуа и Кольчагуа, Марко в феврале 1816 г. приказал создать там большие отряды охраны для защиты переходов через Кордильеры[555]. Параллельно он создавал укрепленный район в Тальке, где намеревался создать центр сопротивления на случай вторжения большой армии. Это позволяло опираться на преданный роялистам тыл в Чильяне на юге, где имелись большие запасы военного снаряжения. Разведывательные операции роялисты поручили индейцам по ту сторону Кордильер. Арауканы и их собратья на другой стороне Анд были союзниками испанской короны.

Губернатор приказал укрепить Сантьяго. Начались работы по возведению фортов и крепости вокруг холма Санта-Люсия в центре чилийской столицы. На них использовался труд многочисленных заключенных, арестованных по подозрению в подрывной деятельности, а финансировалось строительство «добровольными» взносами населения[556]. Испанцы уверяли, что эти укрепления нужны для защиты города от внешней опасности, но сам план крепости и артиллерийские батареи, направленные на город, свидетельствовали о страхе властей перед возможным восстанием жителей.

Марко постоянно взывал о помощи к вице-королю X. Песуэле. Однако Перу практически не получало помощи из Испании и не могло, не ослабляя своих войск в Верхнем Перу, прислать подмогу в Чили. Марко предлагал вице-королю одобрить его план активизации действий войск Ла Серны в Верхнем Перу, провести наступление на Тукуман, чтобы отвлечь войска в Мендосе и не допустить их перехода через Анды[557]. Этот план был утопией, в Верхнем Перу было достигнуто равновесие сил, и Ла Серна был не в силах предпринять масштабное наступление.

Песуэла в письме 19 декабря 1816 г. сообщил Марко довольно точные сведения о планах патриотов: в середине января 1817 г. в Чили войдут 1400 человек армии Сан-Мартина, одновременно произойдут восстания в Консепсьоне и Кольчагуа. Вторжение будет сопровождаться морским десантом (здесь вице-король ошибался), а по всей стране будут действовать партизаны Мануэля Родригеса. Песуэла мог только ободрять Марко и обещал прислать фрегат с оружием[558]. Хотя, как мы видим, роялисты были прекрасно осведомлены о планах Сан-Мартина, переход его армии через Анды застал их врасплох, ибо королевские войска были рассредоточены по всей стране для борьбы с партизанами.

Переход через Анды. «Новая родина»[559]

Армия, собранная в Мендосе Сан-Мартином, к началу 1817 г. была готова к освободительному походу в Чили. Окончательная стадия подготовки началась 30 сентября 1816 г., когда все отряды армии покинули свои казармы и сосредоточились в специальном тренировочном лагере вблизи Мендосы. Сан-Мартину удалось накопить большое количество вооружений и амуниции. Армия была разделена на три дивизии, командование одной из которых было поручено Бернардо О’Хиггинсу.

Бернардо О’Хиггинс Рикельме (1778–1842) почитается чилийцами как «отец нации», Освободитель и создатель независимого чилийского государства. Он был незаконнорожденным сыном генерал-капитана Чили, впоследствии вице-короля Перу Амбросио О’Хиггинса. Хотя он был крупным землевладельцем и получил право носить имя отца, всю жизнь его преследовала обидная кличка huacho[560]. Его мать была креолкой-метиской. В крови О’Хиггинса была примесь индейской, что отразилось на его облике. Это отмечали все знакомые с ним. Так английская путешественница Мария Грахэм писала в 1822 г.: «Он невысокий, плотного телосложения, но очень гибкий и активный; у него голубые глаза и светлые волосы, румянец сквозь смуглость кожи не обманет о его ирландском происхождении, а небольшие руки и маленький размер обуви говорят о его индейских корнях»[561].

О’Хигтинс страдал от двойственности своего происхождения. С отцом вице-королем и матерью метиской он никогда не чувствовал равного к себе отношения со стороны чилийских аристократов. Эти комплексы оказывали влияние на его поступки; они объясняют его ненависть к родовитым креолам, таким как Каррера.

Юношеские годы О’Хиггинс провел в Перу, Испании и Англии, где получил хорошее образование. В Лондоне он познакомился с испаноамериканскими эмигрантами, в частности, с Франсиско Мирандой. Его дружба с венесуэльским героем борьбы за независимость повлияла на его дальнейшую судьбу. Позднее, в 1811 г. О’Хиггинс говорил: «С 1798 г., как только я познакомился с Мирандой, который вдохновлял меня, центром моих мыслей, их сущностью стало дело освобождения моей родины»[562].

Бернардо убежденно встал в ряды тех, кто думал и мечтал о свободе своих стран, о независимости от Испании. Дружба с Мирандой впоследствии повлекла враждебность к нему Симона Боливара, порой несправедливо высказывавшего обидные для О’Хиггинса заключения в его адрес[563]. Когда О’Хиггинс покидал Лондон, Ф. Миранда обратился к нему с письмом «Совет старого южноамериканца». В этом письме он призывал его любить всем сердцем свою родину, объединять вокруг себя всех просвещенных людей своей страны, но не забывая при этом о жестокости испанцев и Инквизиции. Миранда пророчески писал: «Судя по истории вашей страны, я много жду от ваших крестьян, особенно на юге, где, кажется, вы хотите жить. Их войны с соседями индейцами сделали их хорошими солдатами, они видят рядом с собой свободный народ [арауканы — А.Щ.], и всё это заставляет думать, что они проникнутся идеями свободы и независимости»[564].

Когда Бернардо был в Испании, он получил известие о смерти отца. Бернардо унаследовал его немалое состояние в Чили, но аристократические титулы барона Бэллинари и маркиза Осорно не достались ему из-за незаконного рождения[565]. Когда Бернардо вернулся на родину в 1802 г., он был взят под полицейское наблюдение за свои связи с «опасным преступником» Мирандой. Ранее, в 1800 г. это обвинение стало причиной отставки его отца с поста вице-короля.[566]

В Чили Бернардо О’Хиггинс оказался в среде прогрессивной молодежи, в тертулии, которую собрал вокруг себя Росас. Он стал убежденным сторонником реформ и демократических преобразований, был избран в кабильдо Чильяна, а затем стал интендантом (губернатором) этого города. В сентябре 1810 г. О’Хиггинс с энтузиазмом поддержал образование хунты в Сантьяго и даже создал из своих крестьян полк ополченцев. В частном письме своему другу и соратнику X. Маккенне он с восторгом писал, что впервые свободно дышал в Чили и помнил о своем долге перед родиной[567]. В 1811 г. он