Война за независимость Чили - Андрей Аркадьевич Щелчков

Одной из всепоглощающих страстей, обуревавших О’Хиггинса, была жажда власти. Борьбе за власть он посвятил свою жизнь. Однако в то время он ещё не был самостоятельным политиком. По своему характеру О’Хиггинс был подвержен влиянию более сильных друзей из своего окружения. Английская путешественница Мария Грахэм характеризовала его как «доброго, но слабого человека»[568]. Он был преданным другом и соратником. В те годы им руководил Росас, затем он полагался во всём на Сан-Мартина и на «братьев» из ложи «Лаутаро»[569]. Целью ложи было освобождение Америки. Сила и влияние тайной ложи были столь велики, что после восстановления абсолютизма в Испании одним из первых секретных распоряжений Фердинанда VII стал приказ повсюду преследовать членов этой организации, которую он называл еретической и масонской[570].

Членство в ложе оказало огромное влияние на политическую судьбу О’Хиггинса, который слепо руководствовался принципом принадлежности к ней в выборе политических кадров, а также старался в полной мере осуществлять её решения. Сан-Мартин и «братья» из ложи сделали ставку на О’Хиггинса, ему предназначалась важнейшая роль будущего правителя Чили, который должен был освободить Чили и Перу от испанского господства.

О’Хиггинс занял одну из первых позиций в командовании Освободительной армии. Он символизировал чилийское участие в походе по освобождению Чили. Аргентино-чилийская Андская армия обладала силой, способной противостоять мощи испанских войск. В декабре 1816 г. всё было готово к вторжению в Чили. Сан-Мартин обратился с воззванием к чилийскому народу: «Чилийцы, друзья и соотечественники! Армия под моим командованием идет освободить вас от тиранов, угнетающих нашу родную землю»[571]. Сан-Мартин выбрал переход в Успальята в районе Аконкагуа для вторжения армии, разделенной на три части. Сам главнокомандующий шел с арьергардом.

Солдат Андской армии

В январе 1817 г. войска подошли к границе. Им предстояло преодолеть перевал на высоте 3500 метров над уровнем моря. Вперед были отправлены небольшие отряды партизан для нападения на испанские войска южнее столицы, в районе реки Мауле, чтобы отвлечь их внимание от проходов севернее Сантьяго.

Испанское командование было прекрасно осведомлено о передвижении войск патриотов. Однако губернатор Марко рассредоточил свои силы по всей территории Чили и не успел собрать их в нужном месте. К горным переходам были посланы отряды Талаверас, но это грозное элитное соединение не смогло сдержать огромную Андскую армию. Им удалось лишь перехватить несколько партизанских групп в конце января 1817 г.[572] При этом роялистская пропаганда повсюду трубила об этих стычках как о своих решающих победах.

В январе внутри Чили усилилось антииспанское вооруженное сопротивление, организованное М. Родригесом. 4 января в Мели-пилье Родригесу удалось поднять восстание местных жителей против испанских властей. Обещая раздать деньги из королевской казны, а также имущество «сарацинов», он собрал отряд из 80 всадников и опустошил Мелипилыо, на главной площади которой действительно раздавал деньги[573]. М. Родригес повсюду говорил о скором освобождении Чили и переходе армии Сан-Мартина через Анды в ближайшие дни.

В январе 1817 г. отряд Ф. Вильоты организовал атаку на Курико, отвлекая на себя часть войск из Сантьяго[574]. Мелипилья, Сан-Фернандо, Курико, Пелакро были районами активных боевых действий партизан накануне вторжения Андской армии. Все эти районы находились на юг от Сантьяго, и атаки на них соответствовали общему замыслу вторжения Сан-Мартина. Основная часть его войск перешла Анды севернее столицы, в районе Аконкагуа, в то время как действия партизан создавали впечатление, что наступление готовится на юге[575].

2 февраля основная часть освободительной армии преодолела перевалы в Андах и достигла первых чилийских поселений, а 8 февраля передовые отряды вступили в город Сан-Фелипе в районе Аконкагуа, 90 км севернее столицы[576]. Находившиеся там войска роялистов отступили к горной гряде Чакабуко, где надеялись соединиться с основными силами королевской армии. В Сан-Фелипе войска патриотов дождались всех остальных отрядов, перешедших Анды. Из Сан-Фелипе Сан-Мартин писал в Буэнос-Айрес: «Сам переход через горы уже был победой. Наша армия со всем обозом оружия, боеприпасов и питания за целый месяц прошла 100 лиг, пересекая реки, глубокие ущелья, обрывы и завалы, четыре цепи гор… Армия спускалась пешком, ибо 1200 лошадей оказались непригодными в этих проходах». Сан-Мартин особо подчеркнул мужество и профессионализм О’Хиггинса, который командовал центральным отрядом армии[577].

Это был героический переход. По тропинкам над глубокими пропастями передвигались войска с лошадьми, обозами, артиллерией. По ночам солдаты, не привыкшие к низким температурам, страдали от холода, ветра и горной болезни. До тех пор эти горы считались непроходимыми. Даже роялистские офицеры восторгались героизмом и храбростью Сан-Мартина и его войск, не испугавшихся трудностей перехода[578].

Несмотря на хорошую шпионскую сеть роялистов, появление Андской армии в Путаендо и Аконкагуа было неожиданным. Именно там её никто не ждал, так что патриоты получили возможность спокойно развернуть свои порядки в долине. Роялисты рассчитывали на подход подкреплений с юга. Испанский офицер Б. де ла Торре писал в своих воспоминаниях: «Под командой у Марко была армия в хорошем состоянии в 5–6 тысяч человек, особенно выделялась своим прекрасным качеством кавалерия в 1500 всадников. Сан-Мартин же должен был победить не только превосходящую по численности силу противника, но и преодолеть Анды, казавшиеся неприступными для любых войск»[579]. Однако качество роялистских войск уступало Андской армии. Лишь Талаверас являлись элитной частью и профессиональными военными. Большинство же были местными рекрутами, их соединения страдали плохой дисциплиной и необученностью. Эти солдаты часто разбегались при первых выстрелах.

Марко ошибся при определении стратегии кампании. Он ожидал перехода Кордильер патриотами с разных направлений и направил одну дивизию в сторону Кокимбо, другую в Планчон, основная же масса войск роялистов сконцентрировалась в центре, в районе столицы.

После успешного перехода армии Сан-Мартина в стане роялистов было полное замешательство. Им казалось, что войска патриотов повсюду. Марко опасался, что на юге Фрейре перережет все пути отступления в Чильян и Консепсьон, бастионы роялизма. С другой стороны, еще больше он боялся похода Сан-Мартина из Аконкагуа в Вальпараисо и окружения Сантьяго. Тогда было принято решение двинуть имевшиеся в распоряжении Марко войска на север к Чакабуко[580]. В то время как среди креолов наблюдался подъем духа, всех наполняла надежда на освобождение, испанские власти демонстрировали растерянность и беспомощность, и это настроение передалось их войскам.

Сан-Мартин решил первым напасть на противника, так как время играло на руку роялистам, ожидавшим подкреплений. 12 февраля 1817 г. у Чакабуко после двухчасового боя ударом с фронта и