История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
В Карелии местная торговля развивалась с помощью скупщиков продукции крестьянских промыслов. Такая традиция существовала и в Кексгольмском лене. Но в 1633 г. шведы решили создать тут новые города Сортавалу и Салми на месте центров старинных Сердобольского и Соломенского погостов и принялись заселять их крупными сельскими купцами и ростовщиками. По шведским средневековым законам торговым предпринимательством разрешалось заниматься лишь в городах; в фискальных целях Стокгольм стремился установить надежный контроль над торговыми операциями. Многочисленные местные торговцы воспротивились. Тогда власти развернули решительную борьбу с сельской торговлей, что подрывало систему промыслов и вело к еще большему обнищанию. Часть купцов удалось переселить в города. В руках новых очень немногих мещан-купцов сосредоточились основные скупочные и торговые операции в лене. Только крестьянского сукна и полотна они вывозили по несколько тысяч локтей в год.
Третьим источником постоянного раздражения населения выступала политика Швеции в области религии и национального самосознания. Коренные православные жители лена подчинялись в духовных делах новгородскому митрополиту. Теперь они столкнулись с усиленным насаждением Стокгольмом лютеранского вероисповедания. «Чистое евангельское учение», по мысли властей, более способствовало политическому приобщению жителей к королевству, «откалывая» их от православной России. Православным же священникам предписывалось проводить богослужения только на финском языке. В основном на финском языке в Кексгольме печаталась и религиозная лютеранская литература, навязываемая приходам. Но православное население воспринимало все это как насилие над своими религиозными и национальными чувствами и не желало переходить в протестантизм. Поэтому даже в конце XVII в. один из наиболее энергичных лютеранских епископов Ю. Гецелиус-Младший признавал, что в деле насаждения лютеранства «результат наших больших усилий и расходов был почти ничтожным».
Наиболее ощутимо сопротивление жителей-карелов проявилось в их бегстве в Россию. Еще на Столбовских переговорах русские настаивали на включении в текст договора условия Выборгского соглашения 1609 г. о свободном уходе в Россию всех желающих переселиться туда жителей, но шведы заблокировали это предложение. Москва, ставшая на путь налаживания мирных связей со Швецией, не могла открыто принимать переселенцев. С 1620-х гг. даже действовала грозная инструкция новгородским властям, которая гласила: перешедших в Россию новых шведских подданных, чье местопребывание стало известно шведам, следует направлять на границу и передавать их, после телесного наказания, шведской стороне. Остальных же обнаруженных воеводой беглецов предписывалось увозить тайно («не шумно») в глубь страны, не объявляя о них шведам. Но выдача Швеции даже заведомо известных перебежчиков ставилась в зависимость от обмена на «русских воров», бежавших в королевство.
Выговор за несоблюдение секретности при укрывании беглецов-карелов получил от царя Кольский воевода в 1628 г. Тогда карелы из Кестеньги и Топозера Кольского уезда приютили у себя сбежавших из Швеции соплеменников, а воевода распорядился переправить их в Кереть. Неудовольствие царя вызвало не само участие воеводы в судьбах беженцев, а содержание их так близко от границы. Москва принимала и более суровые решения. Так, отмена поста воеводы Заонежских погостов в 1630 г. произошла после жалобы новгородских властей царю о препятствовании оштинского начальника работе по розыску перебежчиков.
Действия Москвы можно расценить как весьма разумные и дальновидные. Кремль трактовал пункт договора 1617 г. о безусловной выдаче перебежчиков обеими сторонами друг другу как процедуру по взаимному и равноколичественному их обмену. Царское правительство предвидело, что перешедших на русскую сторону окажется значительно больше, чем на шведскую. Так и случилось. Тем самым явочным порядком проводилась в жизнь проигранная в Столбово позиция о свободном выходе в Россию жителей уездов, отошедших Швеции.
Говорить о двойной политике русского правительства в отношении «карельских выходцев» не приходится. Напротив, на всем протяжении 1620-х-1650-х гг. она оставалась последовательной. К 1650 г. только из Кексгольмского лена в Россию переселилось до 10 тыс. человек, а в целом из восточных владений Шведского королевства не было возвращено до 50 тыс. человек. Некоторое представление о составе беженцев можно почерпнуть из ценного источника шведского происхождения — списка, предъявленного в 1635 г. русским властям комендантом Кексгольма. В нем перечислено 1690 известных коменданту случаев бегства жителей лена в Россию, причем в 1103 случаях речь шла о бегстве целыми семьями, а в 413 случаях указан и количественный состав семей. Сделанные нами подсчеты свидетельствуют, что 35% бежавших семей относились к малым и состояли всего из 2-3 человек. Если принять во внимание и детей в остальных бежавших семьях и беглецов-одиночек, то можно уверенно констатировать: Кексгольмский лен покидала, прежде всего, наиболее активная и молодая часть общества. Массовым исходом ответили карелы на разъединение их с православной Россией и жестокую оккупационную политику Швеции в лене.
Швеция болезненно реагировала на запустение своих восточных земель. Властям и помещикам приходилось заселять обезлюдевшие места финнами и отчасти шведами. Но переселенцы не могли сразу восполнить экономический и демографический потенциал лена. Переезды на восток ослабляли и хозяйство Финляндии. Поэтому Стокгольм постоянно предъявлял претензии Москве. Но верная своей политике Россия не желала обменивать людей больше, чем возвращала ей Швеция. Стокгольмские переговоры 1649 г. закончились заключением соглашения, по которому Швеции пришлось отказаться от требований вернуть своих подданных; взамен Москва обязалась выплатить компенсацию в размере 190 тысяч рублей.
В 1654-1667 гг. Россия вела новую войну с Речью Посполитой, в результате которой удалось присоединить Смоленск, Киев и Левобережную Украину. Швеция, используя успехи России в польской кампании, стала занимать ливонские и литовские земли ослабленной Польши, мешая тем самым русским войскам продвигаться на запад. Шведы приступили и к переговорам с гетманом запорожского казачества Богданом Хмельницким, но после вмешательства Москвы официальные контакты между ними прервались. Недружественные шаги Швеции толкнули русское правительство к объявлению ей в 1656 г. войны. К тому времени московские дипломаты заключили временное перемирие с Речью Посполитой.
Главный удар по Швеции русские нанесли в Прибалтике. Они очистили от шведских войск Ливонию, взяв г. Юрьев (ныне Тарту), и осадили Ригу. В ходе всей шведской кампании приладожский театр боевых действий оставался вспомогательным. Так, в бывшем Орешковском уезде воевало всего 1,5 тыс. русских войск. Три полка «нового строя» из Олонецкого уезда общей численностью в 2,5 тыс.
