История Карелии с древнейших времен до наших дней - Михаил Ильич Шумилов

величине пашенное хозяйство. Тут высевалось 133 коробьи ржи и скашивалось 5300 копен сена, или по 0,9 пуда ржи и 5 копен на одного тяглеца — главу семьи. Но писцы оговаривали, что повсюду под налогообложение не попала «отхожая пашня» — подсека, разработанная жителями в отдалении от поселений. Медленный прогресс сельского хозяйства в суровых условиях Севера долгое время не давал возможности применить более развитую систему налогообложения. На нее перешли только в 1633/34 г.; при этом подати высчитывались не с «сох», а с «вытей», соотносимых и с сельскохозяйственными луками и промыслами.

Развитие зернового производства сдерживалось недостатком пригодной для обработки земли. На Севере России, в том числе в Карелии, к концу XVII в. из всей возделываемой пашни 90% было введено в сельхозоборот еще к середине XVI в., а на долю последующих 150 лет выпадает всего 10% вновь освоенных под пашню земель. Особенно сильно «земельный голод» жители края испытывали в 1640-х гг. Но Север давал населению широкие возможности для получения иных, не связанных с земледелием, доходов.

Повсюду в Карелии получили распространение разнообразные промыслы. Побудительным стимулом для разработки природных богатств служила налоговая политика правительства в Новгородской земле. Уже с конца XV в. большинство местного населения выплачивало подати деньгами, а не продуктами сельского хозяйства и охоты. Получить деньги жители могли только продавая продукты своего труда. Поэтому, когда с середины XVI в. в стране зародилась система всероссийского рынка, земли Севера (и Карелии) сразу заняли заметное место среди главных товаропроизводящих областей.

В первую очередь на продажу поставлялась пушнина — основной продукт старейшего из промыслов населения Карелии. Писцовая документация отметила переход с конца XV в. от выплат налогов пушниной (в основном, беличьими шкурками) к деньгам в Задней Кореле и в Заонежских погостах. В XVI-XVII вв. охота смогла приобрести значение доходного промысла. Все леса Карелии пронизывали «путики» — ухоженные охотничьи тропы с силками и капканами. Путики являлись составной частью хозяйства крестьянина, и оттого эти тропы продавались, завещались, закладывались, дарились точно так же, как и любой другой вид недвижимости, принадлежавший общиннику волощанину. Казна отлично знала о размахе пушного промысла в Карелии. Так, в 1645 г. царские посланцы закупили оптом на Тихвинской ярмарке около 30 тыс. беличьих шкурок, «а белка карельская да Лопских погостовъ».

Лабаз для хранения битой птицы в лесу

Карелия славилась и рыбными запасами. С конца XV в. богатейшие рыболовные промыслы на Онежском и Ладожском озерах стали принадлежать государству в лице заонежских волостелей и наместников г. Корелы. Население разрабатывало эти угодья лишь в качестве феодально-государственной повинности, для выплаты корма. В 1563-1566 гг. после отмены постов кормленщиков в Карелии, правительство с выгодой для себя продало право на вылов онежской рыбы жителям Заонежья, главным образом кижанам. В 1568 г. то же случилось и с ладожскими промыслами: они были «взяты на откуп» у казны богатыми жителями Корелы и Корельского уезда. Товарная направленность карельского рыболовства возросла.

На Белом море промыслы рыбы, морского зверя и солеварение составляли основу экономики поморских волостей. Рыболовство поморцев выходило и за территорию Карелии. Известно, что в 1580-х гг. керетчане с кандалакшанами участвовали в товарном промысле трески и палтуса на Мурмане. Выловленная там рыба продавалась не только внутри страны, но и шла за границу через порт Колу. Кроме того, керетчане у себя в волости добывали на продажу речной жемчуг. В середине XVI в. они открыли разработку местной слюды, которая использовалась в городах для оконных рам вместо стекла.

Особую роль в экономике и социально-этнических и демографических процессах XVI-XVII вв. сыграло солеварение. Источники новгородского времени еще ничего не говорят об этом промысле на Карельском берегу Белого моря. По всей видимости, солеварение принесли сюда русские переселенцы, поскольку оно являлось традиционным занятием русского населения Новгородчины и других северорусских земель.

Располагая хорошо и давно освоенной технологией добычи соли, русские переселенцы приспособили ее к новым условиям — в западном Беломорье рассолом стал служить морская вода, а не поднимаемые из колодцев соленые подземные воды, как в других областях России. Поэтому и варницы находились здесь исключительно у моря. В свою очередь, волощанам-карелам было выгодно иметь соляной промысел у себя дома. Только в этом случае местные жители могли развернуть крупный лов морской рыбы для поставок ее на российский рынок (свежая рыба быстро портилась, а в засоленном виде выдерживала долгую транспортировку). Но солеварам топливом для выпарки соли могли служить лишь окрестные волостные леса, распоряжение которыми находилось в руках членов общин.

Социально-экономический уклад карельских волостей Беломорья предполагал общинное владение угодьями — их совместную разработку, а при разделе добычи и раскладке податей между волощанами учитывалась доля каждого в оборудовании промысла и во владении «луком». В местных частноправовых актах («купчих», «данных» и др.) XVI в. такие доли обязательно назывались угодьями «промеж волощан» — сходно с формулой «промеж пяти родов» «северных грамот» XV в. Такой порядок закреплялся в государственной документации писцового делопроизводства. Интеграция русских в карельские прибрежные общины происходила на почве обоюдовыгодных экономических интересов. Карелы получили дешевую соль-морянку, признав русских переселенцев волощанами, а два основных занятия жителей — солеварение и морской промысел — составили главную славу Поморья в XVI-XVII вв. Строка грамоты Ивана IV в Каргополь 1546 г. о закупке соли «у моря... у поморцев» говорит о формировании поморских общин уже в середине XVI в. Церковно-приходская организация прибрежных селений закрепила их генезис. Карелы же материковых Лопских погостов не ходили в море и не выпаривали соль. Поэтому они не впустили в свои общинные угодья русских, и в этническом отношении лопские волости остались карельскими.

Больше всего сведений сохранилось о солеварении Соловецкого монастыря, к концу XVI в. прибравшего к рукам почти все западно-беломорское побережье. Уже в 1547 г. монастырь получил правительственную льготу на беспошлинный провоз и продажу 10 тыс. пудов своей соли в год; с 1590 г. ежегодная льгота распространялась на 73 тыс. пудов соли. После «разорения» 1610-х гг. экономика поморских волостей быстро восстановилась и продолжала развиваться. Крупнейшим поставщиком соли на всероссийский рынок оставался Соловецкий монастырь. В 1660-х-1680-х гг. соль вываривалась на 21 усолье северной обители, где трудилось 1089 постоянных «работных людей». Еще 530 сезонных работников заготовляли дрова для выпарки соли, а 350 судовых перевозчиков отвозили этот товар в крупные торговые центры страны — Холмогоры, Архангельск и Вологду. Монастырские усолья притягивали рабочие руки со всех концов Поморья, особенно из соседнего Олонецкого уезда. Несмотря на закрепостительные меры правительства, терявшего тяглецов-крестьян,