История Карелии с древнейших времен до наших дней - Н. А. Кораблев
Что же касается уездов, в 1920-х гг. составивших территорию Карельской Трудовой Коммуны, а затем Карельской АССР (Петрозаводский, Олонецкий, Пудожский, Повенецкий уезды Олонецкой и Кемский уезд Архангельской губерний), то в их пределах в 1795 г. проживало примерно 120,9 тыс., а в 1857 г. — 167,2 тыс. человек обоего пола.
В социальном отношении население Карелии было довольно однородным. Подавляющую его часть составляли крестьяне, среди которых доминировала категория государственных крестьян. По данным В. М. Кабузана, в период проведения 4-й (1782 г.) ревизии численность государственных крестьян составила 75,4% от общей численности населения. В дальнейшем этот показатель не подвергся существенным изменениям (1795 г. — 77,3%, 1815 г. — 65,9%, 1833 г. — 64,9%, 1857 г. — 75,6%).
Монастырские крестьяне в Карелии в XVIII в. были крайне немногочисленны. Наиболее крупной к первой четверти XVIII в. являлась поморская вотчина Соловецкого монастыря, в которой насчитывалась 373 двора. Вотчина Александро-Свирского монастыря состояла из 209 дворов. Что касается вотчин других монастырей, то они были значительно мельче. Так, Муромский монастырь имел 23 двора, а Палеостровский — 12. Некоторые пустыни и монастыри, как, например, Машезерский близ Петрозаводска, вообще не имели крестьянских дворов, а монахи жили подаянием и за счет собственного труда. После секуляризации церковных вотчин (1764 г.), когда большинство монастырей Карелии (за исключением Валаамского и Александро-Свирского) было упразднено, бывшие монастырские крестьяне составили особое сословие экономических крестьян. Уже в 1760-е гг. экономические крестьяне, проживающие в Петрозаводском уезде, были приписаны к Олонецким горным заводам.
Иначе сложилась судьба другой немногочисленной категории населения края — обельных крестьян, получивших освобождение от налогов за особые заслуги перед представителями царского семейства. (Например, за помощь Марфе Романовой, оказавшейся в ссылке в Толвуе). Обельные крестьяне сумели сохранить привилегии вплоть до отмены крепостного права. По 8 -й ревизии их насчитывалось в Петрозаводском уезде — 293, в Повенецком — 28 душ обоего пола. Несмотря на особый статус, они имели земли в совместном пользовании с государственными крестьянами.
О численности приписных крестьян, основная масса которых проживала в Петрозаводском уезде, сохранились более подробные сведения. По данным Я. А. Балагурова, их количество, начиная с 1760-х гг., постепенно увеличивалась, что было связано с ростом значения Олонецких горных заводов. По 3-й ревизии (1762 г.) приписных крестьян насчитывалось 18 969, по 4-й — 19 818 человек мужского пола. Но в последующие 13 лет их число уменьшилось на 2667 душ, и в декабре 1796 г. по 5-й ревизии приписных крестьян было всего 17 151 ревизская душа.
Значительно меньшей была численность дворцовых крестьян. Так, небольшое количество дворцовых (с 1797 г. — удельных) крестьян было зафиксировано в Повенецком и Олонецком уездах. По данным 4-й ревизии (1782 г.) в Олонецком уезде проживало 39 дворцовых крестьян, а в Повенецком уезде по данным 5-й ревизии (1795 г.) — 38. В первой половине XIX в. крестьян данной категории уже не было.
Аналогичные закономерности прослеживаются в численности и размещении помещичьих крестьян. Так, если в Петрозаводском уезде их по данным 4-й ревизии было 7 человек, 5-й ревизии — 297 и 6-й — 304, то в Олонецком уезде численность помещичьих крестьян столь же стремительно сокращалась, составив, соответственно, 419, 6 и 2 человека. В Повенецком уезде тоже проживало незначительное число помещичьих крестьян (6, 45 и 54), а в Пудожском уезде они вовсе отсутствовали.
В национальном отношении население Карелии было неоднородным. Здесь издавна проживали бок о бок русские и карелы. Установить численность карелов, особенно в XVIII в., достаточно сложно. Они не показаны особо даже в материалах первых ревизий, так как считались «старокрещенным народом» и вместе с русскими относились к государственным крестьянам. Примечательно, что в ответ на запрос Академии наук губернатор Х. Х. Повало-Швейковский сообщил, что в Олонецкой губернии «инородческих селений и инородцев не имеется, а все проживающие в ней являются коренными карельскими русскими жителями».
В первой половине XIX в. в Олонецком уезде карелов было около 70%, в Повенецком — 45%, в Петрозаводском — 42%. В Пудожском и Лодейнопольском уездах численность карелов оставалась крайне незначительной. В то же время для карельского населения в изучаемый период характерен низкий естественный прирост и существенное распространение ассимиляционных процессов. Абсолютная численность карелов в России в течение первой половины XIX в. возросла всего на 37% (со 144 тыс. до 197 тыс. человек), что почти вдвое уступало общему приросту населения в стране.
Сведения о численности вепсов столь же скудны. Основная масса их обитала к югу от Свири и Онежского озера в верхнем и среднем течении реки Ояти, по верховьям Паши, Капши, Суды, в верхнем и нижнем течении Шолы, в низовьях Ошты, Мегры и, вероятно, Андомы; некоторая часть — на юго-западном берегу Онежского озера (севернее Свири). В процентном отношении к общей численности населения Олонецкой губернии численность вепсов составляла 3%.
Русское население в изучаемый период составляло три четверти от общего числа жителей губернии (5-я ревизия — 78,6%, 8-я — 78,2%, 10-я — 76,3%).
Характерной чертой XVIII в. по сравнению с предыдущим временем была возросшая подвижность населения. Так, в первой половине столетия наиболее типичной формой переселения стало бегство. По Олонецкому уезду в период между 1-й и 2-йревизиями учтено беглых посадских 53 человека, с Петровских заводов — 194, из черносошных волостей — 595, помещичьих и монастырских крестьян — 51, а всего 893 ревизских души, или 16% от всего числа убывших (в рекруты, в другие волости, мобилизованных на стройки и т. д.), не считая умерших. Беглецов не останавливали даже жесточайшие наказания.
Но все же главную роль в перемещениях населения, как видно из данных П. А. Колесникова, играло обнищание. Так, в конце XVII — начале XVIII вв. в результате обнищания разорились дворы с населением 10 020 душ мужского пола; из-за смерти главы семьи с последующим разорением опустели дворы, насчитывавшие 1787 душ мужского пола. В то же время, в результате правительственных мобилизаций на работы и в армию запустели дворы с населением в 32 души мужского пола. Убыль населения
