Все тайны мира Толкина. Симфония Илуватара - Александра Леонидовна Баркова

Стоит сказать пару слов о роли переводчика в советские времена. Негласная «квота» на зарубежную фантастику была крайне мала, прокормиться с неё было нереально. Поэтому переводами зарубежных фантастов занимались люди неравнодушные. Они старались выбрать лучшие тексты и перевести их как можно качественнее. Многие шедевры оставались за бортом, зато почти каждый переведённый текст был вершиной зарубежной НФ.

Редкие молодые переводчики сравнятся с Ириной Гуровой, Норой Галь, Татьяной Шинкарь, Владимиром Бакановым, Львом Ждановым – и Зинаидой Бобырь. Она переводила – и блестяще! – Жюля Верна, Герберта Уэллса, Артура Кларка, Фредерика Брауна, Роберта Шекли, Джека Вэнса, Мюррея Лейнстера, Ларри Нивена, Вацлава Кайдоша, Брайана Олдисса, Эрика Рассела, Джека Финнея, Клиффорда Саймака, Роберта Хайнлайна и многих других. Именно в её переводе мы до сих пор читаем «Звёздных королей» Гамильтона, «Ржавчину» Брэдбери, «Космические течения» Азимова, «Астронавтов» и часть «Путешествий Ийона Тихого» Лема.

Всего Зинаида Анатольевна знала двенадцать языков. Правда, переводила не со всех – на португальском она, по её словам, так и не смогла найти ничего достойного. Коллеги говорили о ней:

Человек огромной энергии; трудно подсчитать, со сколькими отличными фантастами познакомился советский читатель благодаря её таланту и трудолюбию…

Ни один из тех, кто знал другие её переводы, не мог поверить, что чудовищный текст «Повести о кольце» принадлежит её перу. Однако это была правда.

Такой Зинаида Бобырь пришла в редакцию «Техники – молодёжи»

Схватка с цензором

Об этом переводе долго ничего не было известно. Только в нулевые завеса тайны начала приоткрываться. Для начала выяснилось, что «Повесть о кольце» – первая попытка перевода «Властелина» на русский язык. Рукопись датируется 1966 годом. До появления перевода Александра Грузберга, который стал самой известной в самиздате версией и послужил источником для первых «Хоббитских игр» 1990 года, оставалось ещё десять лет, а до первого «официального» издания «Хранителей» – шестнадцать.

Выходит, что этот текст был, когда ничего ещё не было. Именно он, «просочившись» в самиздат, «породил» самых первых толкинистов и, несмотря на свои недостатки, стал почвой для других переводов, ныне гораздо более известных. Согласитесь, один этот факт уже заставляет взглянуть на текст иначе. Хотя и не объясняет всего.

Толкин рисует свой мир подробно и в тонах совершенной достоверности. Не всякому автору удаётся добиться такого «эффекта присутствия», а тем более в фантастическом сюжете. Читая «Повесть…», невозможно не верить в её обстановку и события. Этот мир необычаен, но он управляется строгими законами. В нём нет зыбкости сна, нет произвольных допущений, это не Страна Чудес, как у Кэррола, и не Страна Оз, как у Фрэнка Баума, это настоящий мир, хоть и отличающийся от нашего.

Из статьи Зинаиды Бобырь «История – сага – поэзия»

Итак, Зинаида Анатольевна познакомилась с «Властелином Колец» и поняла, что хочет поделиться открытием с советскими читателями. Быстро она пришла к выводу, что в своём естественном виде трилогия не имеет шансов. Толкин был англичанином, писателем буржуазным, а значит, заведомо подозрительным. В книге встречалась магия, а значит, нужно было избежать обвинений в мистике.

Мало того, даже сейчас время от времени появляются интерпретации, что Мордор = Империя зла = СССР, несмотря на прямое опровержение, данное Толкином. А уж в то время цензура могла прицепиться даже к тому, что имя «Саурон» начинается на «с» и кончается на «н» – казалось бы, при чём тут Сталин… Нечто похожее, как мы уже писали, произошло с первыми «Хранителями».

Да и в целом «Властелин» был слишком необычным, непохожим на всё, что встречалось в литературе до той поры. И Бобырь решила его адаптировать – не к какой-то возрастной группе, а к культурной и исторической ситуации в стране. Она не первая так поступила – до неё Алексей Толстой превратил Пиноккио в Буратино, а Александр Волков – Страну Оз в Изумрудный город.

В адаптированном виде Толкин имел хоть какие-то шансы прорваться к читателю. Можно было отдать его в ту же «Технику – молодёжи» и печатать с продолжением, как печатали, к примеру, «Космические течения» Азимова аж в одиннадцати номерах.

Но для этого «Властелин Колец» должен был стать:

а) короче,

б) понятнее

в) научно-фантастическим.

Нетривиальная задача, согласитесь.

…Всё для победы!

Проще всего оказалось с сокращениями. Зинаида Бобырь всю жизнь переводила НФ, с каноном фэнтези была знакома мало. Поэтому она ничтоже сумняшеся принесла в жертву то, что сейчас считается одним из основных признаков жанра: подробное описание вымышленного мира, его обитателей, законов, обычаев, языков. Переводчица сочла всё это несущественными деталями и сосредоточилась на основном сюжете. При таком подходе целые главы умещались в абзацы. «Властелин Колец» всё ещё оставался объёмистой книгой, но задачу сокращения можно было считать решённой.

Упростить текст или хотя бы сделать его менее непривычным тоже удалось. Дело в том, что Бобырь рассматривала «Хоббита» и «Властелина Колец» как единую тетралогию. Об этом она писала в статье «История – сага – поэзия». Возможно, переход от сказочности «Хоббита» к суровой эпичности основной истории казался ей лишним. Во всяком случае, стиль перевода получился куда более «сказочным» (то есть простым и незамысловатым), чем стиль оригинала. «Через леса и горы, через холмы, долины и поля струится к Великому Морю Великая Река – Андуин. Много стран лежит на её пути и вокруг неё, и многие народы их населяют…» Почти «в некотором царстве, в некотором государстве».

В духе волшебной сказки сделаны и другие изменения. Персонажи упрощены и описаны так, что их можно однозначно отнести к добрым или злым. Приближена к классической пропповской и «сетка ролей»: главный герой, волшебный предмет, спутники героя, злодей… На ту же идею работает и добавленная переводчицей линия Испепеляющего Венца. В общем, непонятный жанр «Властелина» сменился куда менее пугающим: теперь это была сложная, странная, но несомненная сказка.

Оставалось самое трудное.

«Не кольцо, а прибор!»

Рискованная идея Бобырь заключалась в том, чтобы поместить основной текст внутрь совершенно другой истории, сделать из него «рассказ в рассказе». Внешняя самостоятельная история была задумана как «стандартная научно-фантастическая» и должна была «скрыть», «спрятать» в себе нестандартное произведение Толкина. Переводчица надеялась легализовать волшебный мир, сделав его предметом обсуждения совершенно не волшебных учёных.

Бобырь с её опытом перевода научной фантастики хорошо знала этот стиль и жанр. Ей казалось, что так «Повесть о кольце»