Генезис. Искусственный интеллект, надежда и душа человечества - Крейг Манди

производства, переложив трудовые функции с людей на машины. Более того, ИИ можно направить на поиск и разработку более дешевых, но неограниченных источников сырья для собственных нужд. По мере внедрения ИИ в производство потребность в капиталовложениях для выпуска товаров может существенно сократиться. Хотя некоторые редкие и невозобновляемые ресурсы пока остаются критически важными для создания систем ИИ, даже эта зависимость может исчезнуть, если ИИ разработает их синтетические аналоги. Более того, ИИ способен создать принципиально новые вычислительные архитектуры, на порядки превосходящие по эффективности нынешние. В долгосрочной перспективе то же самое произойдет и с автоматизированными производствами – они смогут самостоятельно воспроизводить компоненты для новых поколений машин.

Разрабатывая экологически чистые синтетические аналоги сырья для производства самых разных товаров, ИИ способен положить начало эпохе всеобщего изобилия, устойчивого достатка и процветания. Даже в условиях сохраняющихся физических ограничений его потенциал, хотя и не безграничный, может оказаться достаточным для удовлетворения основных потребностей человечества и реализации многих устремлений. Это освободит наше мышление от тирании концепции дефицита и поменяет отношение к труду от восприятия его как тягостной повинности к осознанию свободной созидательной деятельности.

Сэм Альтман, генеральный директор OpenAI, предлагает оценивать успехи экономики по двум критериям: динамике и социальной вовлеченности[117]. Исторический опыт показывает: большинство стран достигало либо одного, либо другого – как правило, на небольшой срок. Устойчивое сочетание обоих факторов остается исключительным случаем. Как отмечает сам Альтман,

Капитализм прекрасно стимулирует экономический рост, поощряя инвестиции в перспективные активы. Эта система действительно эффективно создает и распространяет технологические инновации. Но неизбежной платой за такой прогресс становится растущее неравенство.

Иными словами, ИИ и связанный с ним рост производительности способны обеспечить долгосрочный подъем экономики. Однако социальная вовлеченность не возникнет сама собой – ее нужно сознательно выстраивать.

Поэтому в эпоху ИИ, следуя предложению Альтмана, ключевым решением может стать налогообложение двух фундаментальных источников мировой ценности – высокотехнологичных компаний, разрабатывающих и применяющих искусственный интеллект, и земельных ресурсов, остающихся неизменной основой (по крайней мере, в пределах нашей планеты). Если люди не несут ответственности за стоимость труда искусственного разума, логика требует распределять эту стоимость коллективно. И весьма вероятно, что земля (а на какое-то время и редкоземельные элементы, используемые в микроэлектронике) останутся единственными невосполнимыми активами, сохраняющими ценность в эпоху изобилия, а значит, и основными объектами налогообложения.

Однако такой подход предполагает, что государства (или их функциональные аналоги) сохранят функции органов перераспределения, а корпорации останутся в зоне налогового администрирования. Более того, рост ценности земельных ресурсов и технологических инноваций способен разжечь бесконечную конкуренцию за тотальное превосходство. Альтернативный путь к справедливости в эпоху ИИ может заключаться в создании механизма, подобного фондовому рынку. Его суть – в создании распределяемых долей мирового богатства, которые автоматически привязывались бы к доходам от систем ИИ. Подобно акциям, такие активы могут давать их владельцам право участвовать в управлении.

Альтернативное решение может заключаться в переносе акцента с проблемы собственности на ИИ к вопросу распределения создаваемых им благ. Однако реализация такого подхода сопряжена с существенными сложностями.

Идеологические разногласия неизбежны: многие будут требовать перехода к коллективной собственности на сами средства производства, а не только на создаваемые ими блага. С практической же стороны организация справедливого распределения благ потребует создания чрезвычайно сложных систем мониторинга и управления. Либо можно было бы опробовать подход, напоминающий патентное право. Гарантия разработчикам исключительных прав на доходы от их решений в области ИИ в течение определенного периода могла бы стать действенным механизмом стимулирования технологических инноваций. По завершении контрольного срока, после подтверждения соответствия нормам безопасности технологии становились бы общественным достоянием, что позволило бы разным странам и сообществам разрабатывать свои версии и создавать необходимую инфраструктуру.

Если говорить кратко, создатели ИИ, возможно, не осознают, какие экономические и политические кризисы могут спровоцировать их разработки. Да, ИИ способен на все что угодно. Но, по меткому замечанию Сэма Альтмана, «он будет служить мне – или вам?»[118] Кто же принимает решения и по каким критериям? Управление этими колоссальными возможностями и справедливое распределение выгоды, которую они приносят, – огромная ответственность. Тем, кто будет влиять на дальнейшее мироустройство, следует учитывать уроки истории. Промышленная революция привела к глубокому неравенству, для преодоления которого потребовались десятилетия. Лишь когда управленческие принципы стали справедливее и человечнее, ситуация начала меняться[119].

Сейчас подавляющая доля преимуществ от развития ИИ и абсолютный контроль над этими технологиями сосредоточены у крайне ограниченного круга лиц. Готовы ли эти избранные добровольно поступиться своими привилегиями? Если это случится и доступ к преимуществам ИИ и управление этими технологиями расширятся до национального уровня, то требование распространить этот принцип на весь мир последует незамедлительно.

Найдется ли страна, готовая превратить свое стратегическое преимущество в общее достояние? Некоторые уверены: психологические препятствия исчезнут, как только человечество преодолеет парадигму взаимоисключающих интересов. Но для этого необходимы перемены, которых пока что не случилось. Они идут против текущего порядка и потребуют четкого решения со стороны общества.

Более того, даже если нам удастся создать мир благополучия и изобилия, останется открытым вопрос: какие механизмы согласования интересов могут поддерживать общую гармонию? Исчезновение материальных ценностей не означает исчезновения ценностей как таковых. Когда деньги перестанут быть причиной раздоров, люди начнут искать иные объединяющие идеи. Это могут быть вера, общие корни, представления о прекрасном или профессиональные интересы – все, что способно стать фундаментом для новых социальных структур и международных практик. Но если борьба за материальные блага отойдет в историю, человечеству, увы, не избежать новых противостояний. На смену экономическому соперничеству могут прийти идеологические столкновения, битвы за власть, погоня за признанием или даже застарелые обиды, требующие отмщения.

История экономики наглядно показывает: создать одновременно стройную и эффективную систему крайне сложно. К тому же следует признать: человечество всегда плохо предсказывало отдаленные последствия технологических революций. В случае с ИИ наши надежды могут оказаться чрезмерными, а опасения – несостоятельными.

Тем не менее авторы этой книги полагают, что ИИ может служить инструментом формирования принципиально нового уровня достатка и качества жизни, и уже сама эта возможность обязывает нас начать двигаться в данном направлении. Более того, мы убеждены: если подобная экономико-политическая модель реализуется, она как минимум смягчит, если не устранит вовсе, противоречия между трудом и капиталом, а также социальные конфликты, веками разрывавшие человечество на части.

Мобильность как ресурс

Если ИИ действительно откроет эпоху изобилия, каким образом обеспечить всем гражданам равный и устойчивый доступ к этим ресурсам? Путь от древнего бартера к современным финансовым системам демонстрирует наш прогресс в распределении ценностей. Человечество благополучно прошло «эволюцию» от