Гносеологические аспекты философских проблем языкознания - Владимир Зиновьевич Панфилов

Во многих языках, где в настоящее время нет двойственного числа или оно сохраняется в них лишь пережиточно, исторически оно также имело место, как, например, в индоевропейских языках. Как уже отмечалось, весьма редкое явление представляет собой тройственное число существительных. Оно отмечается в некоторых папуасских языках (ава, гадсуп и др.) и меланезийских[546].

Существует определенная закономерность в соотношении форм единственного, двойственного, тройственного и множественного числа, которая формулируется в виде следующей универсалии:

«Нет языка, который, имея тройственное число, не имел бы двойственного. Нет языка, который, имея двойственное число, не имел бы множественного»[547].

Если во всех современных языках есть числовые обозначения лексического характера, то категория грамматического числа в отличие от этого не является универсальной. Существует ряд языков, в которых грамматическая категория числа существительных отсутствует. Не было грамматической категории числа в древнеяванском языке – языке кави. Существительное здесь в зависимости от контекста соотносилось с одним или с несколькими предметами. В случае необходимости они лишь сочетались с теми или иными словами, передававшими количественные понятия (satunggal ‘один’, akweh ‘много’, sing ‘каждый’ и т.п.). Кроме того, для выражения идеи множественности в этом языке иногда использовался также способ удвоения существительных[548].

В китайском языке существительное само по себе обозначает

«не отдельный индивидуальный предмет, а некоторую совокупность однородных предметов – предмет, взятый как „класс“, вроде русских: ‘домашняя птица’, или ‘красная рыба’»[549].

Когда возникает необходимость конкретизировать, какая часть того или иного класса предметов имеется в виду, при соответствующих существительных ставятся слова с количественным значением типа цзигэ ‘несколько’, сюйдо ‘много’ и т.п. Вместе с тем в китайском языке существует и морфологический способ такого рода конкретизации, а именно в этих целях в китайском употребляется суффикс -мэнь, который присоединяется к существительному, когда речь идет о нескольких предметах. Однако этим суффиксом могут оформляться лишь существительные, обозначающие лица. Кроме того, посредством этого же суффикса от личных местоимений единственного числа образуются соответствующие личные местоимения множественного числа. Однако оформление этим суффиксом существительных категории лиц и в меньшей мере личных местоимений является факультативным. Соответствующие существительные оформляются суффиксом -мэнь обычно лишь в тех случаях, когда на количество лиц не указывается какими-либо другими средствами. Существительное этого лексико-грамматического разряда не может оформляться суффиксом -мэнь, когда оно употребляется в родовом значении[550].

«Употребление бессуффиксального существительного для обозначения нескольких лиц настолько распространено, что является скорее правилом, чем исключением. В этих условиях… трудно говорить даже об относительной, частичной противопоставленности бессуффиксальной формы форме суффиксальной (с -мэнь)»[551].

Все эти факты дают серьезные основания для вывода, что в китайском языке нет категорий грамматического числа существительных, образуемой оппозицией форм единственного и множественного числа[552]. Вместе с тем в китайском языке существует система средств, которая дает возможность указать на множественность объектов, обозначаемых существительным, что позволяет некоторым авторам выделять функционально-семантическую, или понятийную категорию «квантитативности»[553]. Так, помимо названных выше лексических способов актуализации количественной стороны объектов, обозначаемых существительным, такую же роль в китайском языке выполняют указательные местоимения чжэ ‘это’ и на ‘то’, которые оформляются специальной морфемой се, если определяемое ими существительное обозначает не единичный предмет. Ту же функцию в китайском языке выполняет повтор (удвоение) счетного слова, а также его удвоение в сочетании с числительным и ‘один’ и, наконец, удвоение односложного существительного[554]. В индонезийском языке существительное обозначает как родовое понятие (класс предметов), так и единичного представителя этого класса. Эта форма существительного определяется как форма неопределенной множественности. Ей противопоставляется форма определенной множественности, образуемая посредством редупликации существительного, которая употребляется, когда речь идет не о всем классе, а о нескольких представителях этого класса, обозначаемого соответствующим существительным. Основываясь на этом, некоторые авторы определяют данные формы существительных не как формы категории грамматического числа, а как формы категории множественности[555].

Нет грамматической категории числа существительных и в одном из тайских языков – чжуан. Здесь существительные подкласса «невещества» вне сочетания с классификаторами обычно не выражают ни значения единичности, ни значения множественности и не могут сочетаться с количественными числительными. Сочетаясь с классификатором существительное того же разряда не только приобретает способность получать количественные определения, выраженные числительными, но и в зависимости от контекста указывать или на единичный предмет, или на множество предметов данного рода. При наличии классификатора количественная отнесенность существительного (значение множественности того или иного типа) может конкретизироваться также некоторыми специальными способами – путем его сочетания со словом, имеющим значение группового множества, посредством редупликации классификатора или самого существительного, если оно является односложным, и т.п.[556] В целом, однако, в языке чжуан также отсутствует сколько-нибудь определенно выраженная оппозиция форм единственного и множественного числа существительных.

Итак, не всякое изменение формы существительного, связанное с выражением различий в количестве предметов, им обозначаемых, означает, что в данном языке существует грамматическая категория числа. Наличие лишь одной грамматической формы, выражающей количественную характеристику предметов (их множественность), и второй формы, нейтральной в этом отношении, еще не создает грамматической категории числа.

§ 14. Категория грамматического числа в языках различных типов

В тех языках, в которых есть грамматическая категория числа существительных, по своему характеру она также оказывается различной, и эти различия в той или иной мере сопряжены с типологическими особенностями языков. Если в языках аналитическо-агглютинирующего типа, например китайском, существующие способы морфологического выражения различий в количестве предметов вообще не конституируют грамматической категории числа, то эти категории, с одной стороны, в языках синтетическо-агглютинирующего типа, а с другой стороны, в языках синтетическо-флективного типа характеризуются по сравнению друг с другом рядом существенных особенностей не только в том, что касается морфологических способов их выражения, но и в характере их составляющих частных значений, по факультативности или обязательности их выражения в составе слова, наконец, по типу образуемых ими оппозиций[557]. Представляется целесообразным в этой связи остановиться на грамматической категории числа в полисинтетическо- и синтетическо-агглютинирующих языках (прежде всего в нивхском) и в синтетическо-флективных языках (в основном в русском).

В нивхском языке парадигму грамматической категории числа образуют лишь единственное (точнее – общее) и множественное число. Исключение в этом отношении составляют только личные местоимения первого лица, в сфере которых противопоставляются единственное, двойственное и множественное число, а также формы повелительного наклонения глагола, среди которых выделяются формы