Европейская гражданская война (1917-1945) - Эрнст О. Нольте
А поэтому правомерно ли вести речь о европейской гражданской войне с 1917 по 1945 год? Была гражданская война в России с 1918 по 1920, была гражданская война в Испании с 1936 по 1939, были попытки совершить революции и были восстания в Германии, Эстонии, Болгарии и в других странах. Но январское восстание 1919 года, мартовское выступле-v ние 1921 года, Ревельский путч конца 1924 года – все они были подавлены правительствами с помощью полиции и армии. И хотя нельзя недооценивать жесткость внутриполитических столкновений во Франции и в Англии, но даже самое широкое понятие гражданской войны не позволяет зафиксировать в этих странах нечто большее, нежели яростную борьбу партий, спорадические беспорядки и отдельные политические забастовки. Хотя в обеих странах существовала коммунистическая, то есть нацеленная на вооруженное восстание, партия, но ей противостояло правительство и настолько подавляющее большинство населения, что имела место только одна партия гражданской войны, которая как бы запутывалась в огромной сети. И пусть даже нужно, отринув сомнения, говорить о "Европе, находящейся в кризисе"3, но, если рассматривать равным образом все страны Европы и прежде всего под углом зрения их взаимоотношений, то не может быть и речи о европейской гражданской войне.
Но даже в совершенно конвенциональной и сугубо нарративной истории Европы в век мировых войн следует между тем констатировать опять-таки новый и совершенно неожиданный феномен, а именно то, что в Италии впервые образовалась партия, которая не просто, в более или менее тесном союзе с правительством, выступала бы, подобно давно существовавшим партиям, против партии революционного социализма или коммунизма, чтобы после отражения этой реальной или по крайней мере спроектированной попытки захвата власти предоставить таковую её собственному дальнейшему развитию, а понимала себя в качестве второй -диаметрально противоположной первой – партии гражданской войны. Поэтому захват власти фашистской партией в октябре 1922 года был равносилен политическому уничтожению – хотя и не сразу, но все же в логической последовательности – коммунистической партии и в конечном счете даже уничтожению всех остальных партий.
Тем не менее это еще отнюдь не доказывает, что позволительно говорить даже о гражданской войне в Италии. Это понятие было бы бесспорным и законным только в том случае, если бы в итоге именно фашистская партия подавила общенациональное восстание коммунистов. Между тем такого восстания не произошло, а поползновения к нему были задушены в зародыше правительством или партийной системой. Поэтому часто утверждалось, что фашистская партия попросту пришла на готовое и должна рассматриваться как некий паразит, который понапрасну пинает уже побежденную революцию, а затем оттирает от политического стола собственного кормильца, систему.
Однако такая концепция отнюдь не повсеместно считалась правильной; ведь, во всяком случае, уже с 1922 года существовали две партии, которые были настроены на гражданскую войну и идеологически обосновывали такой свой настрой. Каждая из них получила в свое владение по государству, и каждая располагала во многих странах сочувствующими и приверженцами. Вследствие этого Европа находилась в совершенно иной ситуации, чем перед Первой мировой войной. Тем не менее в конце двадцатых годов было широко распространено мнение, будто обе идеологические страны суть периферийные государства, которые далеко отстают от великих центральных держав Европы, от Англии, Франции и Германии по способности к достижениям и природному динамизму, а также будто их сторонники по всему миру представлены лишь незначительными сектами. И в самом деле, во Франции Коммунистическая партия, образованная в 1920 году из большинства Социалистической партии, начала в прямо-таки пугающих масштабах терять сторонников, а итальянским фашистам симпатизировали лишь небольшие группы вроде Action Francaise. Советский Союз, в свою очередь, согласно распространенному мнению, утратил свой революционный характер и приступил к построению социализма в одной стране. Путешествуя по Европе в 1929 году, мы нигде не столкнулись бы с чем-то, напоминающим гражданскую войну, и только в России и в Италии мы увидели бы однопартийные режимы, которые -хотя и совсем по-разному – уничтожили всех своих противников посредством чего-то вроде гражданской войны.
Но после того, как по странам Европы прокатился мировой экономический кризис, иностранному посетителю предстала бы другая картина. По крайней мере, в Германии ему пришлось бы спросить себя, не воскресла ли революционная ситуация 1919-1920 годов. Примерно пятая часть немецких избирателей, по-видимому, отождествляла себя с Советским Союзом, что в особенной выразительной форме в 1920 году сделала Клара Цеткин, когда она известную поэтическую строчку Генриха Лерша переиначила в удивительную формулу: "Советская Россия должна жить, даже если нам придется погибнуть". * Больше трети населения высказывалось за партию, которая устами своего фюрера часто выражала восхищение итальянским фашизмом и его дуче. Беспорядки на улицах городов были такими крупными, что вновь и вновь речь заходила о грозящей или уже разгорающейся гражданской войне. Захват власти НСДАП – это был процесс, в ходе которого государственная власть и огромная партия разделались в стиле гражданской войны со своим главным врагом, а других противников принудили к капитуляции. Сомнительно, чтобы здесь, как в Италии, уже одержанная победа была воспроизведена преувеличенным образом. Во всяком случае, начиная с этого момента, становится вероятным, что Европа окончательно вступила в новую эпоху, которая по самому необычному и отныне самому характерному своему явлению должна быть названа эпохой фашизма и которая именно поэтому была эпохой европейской гражданской войны. Мировая гражданская война, правда, еще не могла начаться, поскольку Соединенные Штаты Америки, хотя и пережили краткий момент сильной паники, так называемой red scare*, и до 1933 года отказывали Советскому Союзу в дипломатическом признании, все же в действительности не вступали в конфликт. Поэтому, если мы хотим охарактеризовать этот период, нам недостаточно рассматривать лишь "фашизм в его эпоху", а необходимо в той же мере учитывать и самую элементарную его предпосылку, а именно большевизм, или советский коммунизм. Если взаимная враждебность этих двух государственных партий, которые так или иначе понимали себя в качестве партий гражданской войны, была серьезной, а не выступала лишь неким
