Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко

Гусаров притащил огромную охапку соснового лапника, бросил на землю, разровнял ветки, сверху постелил несколько плащ-палаток, в головах уложил плоские десантные ранцы. Походная постель была готова.

– Разрешите обратиться, товарищ капитан? – спросил старшина помявшись.

– Слушаю Андрей.

– Как посмотрите, если костерок разведем? Тушенку надо бы разогреть, кашу…

– А место есть подходящее?

– Канава тут рядом, вода когда-то с гор шла, размыло, там и думаю развести.

– Разрешаю, но, чтобы ни огня, ни дыма не было видно!

– Все сделаем, как положено, – заверил Гусаров. – Дрова сухие, дымить почти не будут.

– Добро. Приготовите ужин, нас с лейтенантом позовете. В охране кто стоит?

– Сержант Абшилава, смена через час.

Неслышно ступая, Гусаров ушел.

– Сходили бы и вы, Игорь, – предложил капитан. – Посмотрели, поучились… – он прилег на плащ-палатку, с блаженством вытянул усталые ноги. Игорь неохотно поднялся, сделал несколько шагов в сторону овражка.

– Погодите, лейтенант, – Никитин привстал на локте. – Вернитесь и покажите мне, как вы ходите?

– Как хожу? Просто… – тот в недоумении остановился.

– Вот поэтому-то вас и слышно за версту, – по-доброму усмехнулся Никитин. – Попробуйте ходить вот так, – он пружинисто встал, поставил ногу на пятку и, слегка приподняв внутреннюю часть подошвы, мягко перевалил ступню на носок, не отрывая ее от земли. – Понятно? Получается что-то вроде колеса. Пол-оборота правой, пол-оборота левой ногой.

– Ясно, товарищ капитан.

– Вот и добро. Первое время будете срываться на привычный вам шаг, но если отнесетесь к ходьбе серьезно, то скоро научитесь передвигаться бесшумно. Да, вот еще что: много места занимаете при движении.

– Как это, много места? – не понял Игорь.

– А так. Идете себе, словно по бульвару. Обратите внимание: старшина Гусаров больше вас в полтора раза, а фигура у него при ходьбе смотрится компактнее, – Никитин подошел к Игорю, положил руки на его плечи. – Пригнитесь-ка немного, лейтенант. Только не надо сутулиться… Локти ближе к корпусу, ладонями постоянно ощущайте рукоятку ножа и кобуру пистолета. Помните, я вам на тренировках по борьбе показывал кошачью стойку?

– Конечно, помню.

– Вот нечто вроде нее и в движении. Тогда вы будете постоянно нести в себе мощную и гибкую пружину, готовую в любой момент распрямиться и нанести сокрушающий удар. Уловили?

– Так точно, товарищ гвардии капитан.

– Да, вот еще что, Игорь, в полевых, так сказать, условиях, можно не произносить слово «гвардия»… Пусть это останется для плаца, для парадного строя и гарнизонной жизни, а здесь лишние слова ни к чему.

– Я вас понял, товарищ капитан.

Неумело ставя ноги колесом, пригнувшись больше чем нужно, Игорь шагнул в темноту. Никитин с сочувствующей улыбкой посмотрел ему вслед.

***

«… Игорешенька-а-а… Цыпленочек мой ласковый… Вставай, вставай… – певучий голос бабушки Веры, такой родной и теплый, откуда-то из полумрака спальни. – Посмотри, что тебе принесла твоя бабуля, солнышко мое золотое…»

Игорь чувствует, как к его лицу поднесли что-то холодное, свежее и ароматное. Открыть бы глаза, посмотреть, что это такое, но так не хочется их открывать. Ведь если бабушка увидит, что внучек проснулся, то обязательно начнет уговаривать, чтобы он встал с постели. А в выходной день всегда охота полежать под теплым одеялом подольше. А может, сегодня не выходной? Может, надо идти в школу? Нет, нет! Из зала доносятся звуки рояля, значит, папа не в консерватории, и, значит, сегодня все же выходной, потому что папа играет дома утром только по выходным дням. Тогда можно еще сладко понежиться в постели, делая вид, что спишь.

«Игорешенька-а, родной мой мальчик, – снова напевный голос бабушки. – Посмотри же, какое яблочко я тебе принесла…»

Притворяться больше нет сил. Не открывая глаз, Игорь протягивает руку, чтобы взять яблоко, но пальцы натыкаются на что-то холодное и влажное… Встрепенувшись, он раскрывает глаза и видит над собой необъятный купол ночного неба, усеянного густой россыпью золотистых звезд. Чья-то огромная черная фигура склонилась над Игорем.

– Ваш черед, лейтенант, – услышал он приглушенный шепот Никитина. – Через два часа разбудите Павлова.

Капитан улегся на место Игоря, положил рядом с собой тускло блеснувший в лунном отсвете автомат.

Игорь энергично потряс головой, прогоняя остатки сладких сновидений, откинул на спину повлажневший от росы капюшон куртки, зябко передернув плечами, осмотрелся. На плащ-палатках спали разведчики. Лейтенант отошел от товарищей шагов на двадцать, присел на камень.

В молчаливой чаще тяжело лежала темнота. Окутанные космами тумана вершины лесистых сопок словно плыли в лунной ночи. Ничто не нарушало гордого и угрюмого покоя тайги. И то ли от одиночества, то ли от необъятной тишины холодной августовской ночи Игорю вдруг стало не по себе. Что значит он, слабый человек, крошечная песчинка, в этих диких кручах? Кто он такой? Для чего вторгся в мир этих безмолвных гор-исполинов?

Игорь встал, подошел к товарищам, всмотрелся. Луна освещала их спокойные во сне лица. Все шестеро лежали парами, обнимая короткие десантные автоматы и тесно прижавшись друг к другу спинами, чтобы согреваться взаимным теплом. Создавалось невольное впечатление, что они, облаченные, как братья-близнецы в одинаковую одежду, оснащенные одинаковым оружием, являли собой некую военную семью. И было во всей этой, такой непривычной для Игоря обстановке, что-то сильное, что-то очень мужское, не всем доступное, не каждому по плечу…

Волна торжественной гордости вдруг возникла в его душе: так вот что это такое – глубинная разведка! Это когда души и сердца семерых сливаются в единое целое и в то же время душа и сердце каждого может поделиться на семь частей. Нет, он, лейтенант Игорь Березкин, не одинок среди этих, угрюмо плывущих в ночном тумане гор. Крикни сейчас, и рядом тотчас же встанут шестеро сильных, храбрых, умелых, готовых на всё.

Игорь почувствовал, как напряглись мускулы под камуфляжным костюмом и сердце стало биться гулко и часто.

***

И снова раскаленное добела солнце жгло тайгу косыми беспощадными лучами. И снова сердце задыхающегося от сумасшедшего бега Игоря колотилось где-то в горле, а впереди по-прежнему мелькали пыльные задники сапог капитана Никитина. Уже не было боли в онемевших от тяжести ранца плечах и не саднило в поясе, истертом широким ремнем, на котором висел тяжелый пистолет в кобуре и набивший на левом бедре синяк увесистый нож разведчика.

Сколько же километров позади? Сколько перевалено крутобоких сопок, оставлено за спиной кочковатых болотистых ма'рей. А сколько еще впереди?

Первым остановился ефрейтор Дудкин. Провел рукой по иссохшему лицу – пальцы окрасились кровью. И лишь тогда Никитин остановил группу. Пошатываясь, доставая на ходу аптечку, к Дудкину подошел сержант Абшилава. Игорь повалился лицом в иссохшую колючую траву, затих. Перевернуться на