Лейтенант запаса - Николай Александрович Юрконенко
Так на что же потрачена юность – лучшая пора мужского становления? Неужели только на бесконечные вечеринки в сигаретном дыму, под бряканье гитары, под пивко, под сумасшедший рев магнитофона… Выходит, в нем не было ничего такого, что могло бы хоть как-то равнять его с этими солдатами, почти его ровесниками.
«Черта с два! – мелькнула неожиданная, злая и спасительная мысль. – Было! Еще как было!»
Ведь не побоялся же однажды вступиться за человека… Вернее будет так – боялся, но пересилил страх и впоследствии еще долго гордился собой. В тот памятный вечер они возвращались с Костей Защаблиным из кино. Под аркой, между домами, шла драка. Четверо избивали двоих, точнее – одного. Другой лежал на снегу, лицом вниз, прикрывая окровавленными ладонями голову. Несколько секунд Игорь стоял, окаменев, ноги налились свинцовой тяжестью. А парень, который еще держался на ногах, сгибался все ниже и ниже под хлесткими ударами четверых. И вдруг какая-то пружина распрямилась в Игоре. Рванул за рукав друга:
– Поможем, Кот, ведь забьют же!
И услышал в ответ торопливое, произнесенное равнодушным голосом:
– Милицию лучше позвать… Да и вообще, брата твоего бьют что ли?
– Но ведь ты же боксер, Кот, первый разряд имеешь?! – изумленно уставился на него Игорь.
– Я – боксер на ринге, а не в подворотне, – был ответ. – А против лома – нет приема… Сунут нож в бок и – приветик…
– Сволочь ты… Понял, ты кто! – крикнул Игорь и бросился к дерущимся. Ему здорово досталось тогда. Но главное было не в этом: он понял, что может проявить волю, если надо. А с Защаблиным всяческие отношения порвал, навсегда вычеркнул его из списка друзей.
Или тогда, будучи уже студентом, на уборке картошки в подшефном колхозе. Всю их учебную группу захватил дух соревнования. И он, Игорь, дал себе слово обогнать всех. Трудился с каким-то непривычным азартом и усердием, не разгибая спины и занял-таки первое место. Ему вручили символический «лавровый венок» победителя, сплетенный из пожухлой картофельной ботвы. И сил в тот раз хватило, и усердия, и упорства, стоило лишь захотеть победить. А значит, все это в нем есть: и мужество, и самолюбие, и сила… Есть! Только надо было работать над собой, постоянно и целеустремленно развивать эти качества. Но идти этим путем всегда было некогда, а точнее – лень. О будущем думалось легко, все впереди было ясно и просто: институт, диплом, приличная профессия, обеспеченность, безмятежный житейский покой… И вот теперь пришлось за все это платить! Платить дорого и жестоко – честью офицера и человеческим достоинством.
«Ты не офицер, а позорище! Двадцатитрехлетний избалованный, ничего не умеющий инфантил! – что-то неистовое и горячее вдруг взорвалось в глубине его сознания. – Но если хотя бы немного уважаешь себя, то не малодушничай, а встань и пойди вперед! Обгони всех, даже самого капитана Никитина!»
Игорь посмотрел на командира. Тот сидел на камне молча, его отстраненный взгляд был направлен куда-то вдаль. Словно завороженный, Игорь стал медленно подниматься, не сводя глаз с этого похудевшего и ставшего таким родным лица, заросшего за дни похода жесткой черной щетиной.
Лейтенант распрямился в полный рост, повесил на плечо ремень автомата. И только тогда капитан посмотрел на него. Всего, чего угодно ожидал в этот миг Игорь: укора, просьбы, приказа, даже угрозы, – но только не этого спокойного, смертельно усталого взгляда командира разведгруппы «Гамма».
Их глаза встретились, и лейтенант не сумел, не смог отвести своих. Никитин пересилено встал, расправил широкие сильные плечи.
– Оружие понесете сами или вам помочь, Игорь? – спросил он. И срывающимся от волнения голосом тот прошептал:
– Я… Я сам, товарищ капитан… Сам… Только… простите меня… Я…
– Идемте, лейтенант, – не дал договорить ему Никитин. – Ребята уже заждались.
Глава 12
Игорь погрузил лицо в воду и держал до тех пор, пока не стал задыхаться. Тогда он поднял голову. А потом снова и снова пил до ломоты в зубах прозрачную воду из быстрого шумного ручья, сбегавшего откуда-то с вершины конусной сопки, густо поросшей деревьями, стоявшей на отшибе от других.
Никитин внимательно осмотрелся, удовлетворенно произнес:
– Здесь и заночуем, гвардейцы, плато подходящее, и обзор хороший. Место, конечно, не ахти, но нам выбирать не приходится: вода, наконец-то, есть, горячее можно приготовить, фляги наполнить, помыться… Да и ночь подходит, двигаться дальше нет смысла. Можно, конечно, спуститься, там будет удобнее ночевать…
– Не стоит, товарищ капитан, внизу отдохнуть не получится, – возразил Гусаров. – Там болотистая марь из-за этого ручья: комары и мошка нас заживо сожрут, а здесь их ветерок хоть немного сдувает.
– Значит, так тому и быть… – капитан сбросил с плеч ранец, положил на него бинокль и автомат, присел на камень, достал из планшета карту, долго всматривался в ее зеленое поле. Произнес удовлетворенно:
– Итак, разведчики: позади девяносто километров, следуем, как говорится, по расписанию… Еще немного – и войдем в зону учений. А что можете сказать о территории проведения учений, ефрейтор Дудкин?
– Территория проведения учений условно считается вражеской! – без паузы отрапортовал тот. – Только разрешите вопрос, товарищ капитан?
– Слушаю.
– Если командование «северных» не соблазнится мостом на реке Каман, то о какой зоне учений идет речь? Их ведь здесь попросту не будет…
– А это нас не должно касаться, – строго и назидательно произнес Никитин. – Нам поставлена боевая задача и мы не имеем права ее обсуждать… Понадобится «северным» тот мост или не понадобится – мы обязаны быть наготове условно уничтожить его во что бы то ни стало… Ракетная… да и любая техника противника не должна попасть на восточный берег Камана, это приказ! И он должен быть выполнен любой ценой, пусть каждый из вас накрепко запомнит это!
– А что будет являться фактом уничтожения моста? – поинтересовался Игорь.
– Небольшой безвредный взрыв у одной из его несущих опор. Но тут есть одно обязательно условие: данный взрыв должен быть отмечен взлетом красной сигнальной ракеты. Для офицеров-посредников, контролирующих действия противоборствующих сторон, это будет означать, что мост уничтожен.
– А когда должен произойти взрыв?
– В так называемое время «Ч»14, то есть в заранее назначенное время, – пояснил Никитин, деловая назойливость молодого разведчика была ему по душе. – А если такое время не оговорено, то нам его сообщат по рации.
– А если не сообщат… – все не унимался Игорь. – Мало ли что…
– Значит, мы должны принимать самостоятельное решение. Условный подрыв моста проведем тогда, когда перед ним
