Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

Исключительно важное значение для психологии имеет и попытка Курта Левина показать, что цели и намерения человека по своим функциональным и динамическим свойствам стоят в одном ряду с его потребностями и выступают в качестве побудителей человеческого поведения. Более того, он считал, что именно та система напряжений, которая происходит в результате принятых намерений («квазипотребностей»), является наиболее типичной для человека.

Сближение целей и намерений человека с его непосредственными потребностями и стремлениями способствовало тому, что потребности, «ценности» и «жизненные цели» человека стали в современной психологии изучаться не сами по себе, не только как факты развития мышления и сознания, а как особая система побудителей человеческого поведения и как механизм формирования личности.

С полным правом Л.И. Божович [6] пишет, что исследования К. Левина открыли для психологов целую систему интереснейших проблем, позволяющих экспериментально раскрывать глубочайшие структурные соотношения, существующие не только между личностью и средой, но и внутри самой личности. Сюда относятся проблемы, связанные с уровнем притязаний, который, согласно пониманию К. Левина, определяется степенью достижения тех целей, которые субъект ставит перед собой и стремится достичь.

Уровень притязаний является важнейшим образованием личности: он побуждает активность субъекта, с ним связана его самооценка и та сложная аффективная жизнь, которая способна определить не только поведение человека, но и формирование многих особенностей его характера.

Однако в целом теория К. Левина является идеалистической, антиисторической. Левин не видел общественно-исторической обусловленности развития личности человека. Проблема строения и формирования потребностей и мотивов как механизмов человеческой деятельности разрешалась им с идеалистических позиций гештальтпсихологии; с позиции изоморфизма потребность означала для него некую динамическую систему, а само окружение понималось как феноменологическое поле, не отражающее реального содержания вещей и мира.

Особенно резко выступает антиисторическое понимание психики при постановке вопроса о соотношении интеллекта и аффекта, т. е. соотношении мотивационной и познавательной сфер.

В предисловии к работе Соловьева-Элпидинского «Умственно отсталый ребенок» Л.С. Выготский указывает, что идея о единстве интеллекта и аффекта является краеугольным камнем в развитии ребенка (нормальном и аномальном). Эта идея содержится в теории Левина. Она пронизывает все его рассуждения о динамическом характере потребности, о возможности замещения (опыты на прерванное действие) в целеобразовании.

Однако, как правильно замечает Л.С. Выготский, проблема соотношения интеллекта и аффекта разрешается у К. Левина вне идеи развития, антиисторически. Л.С. Выготский справедливо замечает, что анализ интеллектуальной деятельности дается К. Левиным абстрактно. «В то время как Левин изучает аффект расчлененно, различая особенности, присущие материалу динамических систем, структуре этих систем, значению этих систем, расчленяя далее эти отличительные особенности аффекта, в свою очередь, на более конкретные и частные разновидности, он берет интеллект суммарно, как единое, однообразное, гомогенное нерасчлененное целое, как нечто преформированное, не только неспособное изменяться в развитии, но и не содержащее в себе никаких внутренних расчленений, проистекающих из сложности построения и функционирования интеллектуальной деятельности».

Другим уязвимым положением К. Левина является то, что мотивационно-потребностные процессы он рассматривает как первичное и не видит роли сознания. Об этом свидетельствуют приведенные выше примеры из его книги «Поощрение и наказание», где поведение ребенка диктуется только динамическими причинами. Об этом свидетельствует и объяснение, почему у слабоумного ребенка не наступает замещения: К. Левин объясняет это тем, что стенки напряженных систем у слабоумного «косны». Интеллектуальная деятельность, ее аномальное развитие зависит от состояния динамики напряжений. Л.С. Выготский замечает, что К. Левин не знал того диалектического положения, «что в ходе развития причины и следствия меняются своими местами, что раз возникшие на основе известных динамических предпосылок высшие психические образования сами по себе оказывают обратное влияние на породившие их процессы, что в развитии низшее сменяется высшим».

Для К. Левина интеллектуальная деятельность была как бы отображением аффективной жизни человека. Л.С. Выготский упрекает К. Левина за то, что он предполагает две динамики: гибкую для аффекта и стабильную для интеллекта. В противовес этому Л.С. Выготский настаивает на том, что динамическая обусловленность присуща и действию, и мышлению. Так же как наши действия все детерминированы потребностями, так и мышление мотивированно; немотивированное мышление так же невозможно, как беспричинное действие.

Напряженные системы, квазипотребности возникают при встрече с реальностью. От того, как человек воспринимает мир и познает себя, будет зависеть и строение квазипотребности. Левин выделил эту связь, сделал ее предметом экспериментального исследования, но в этом единстве он отдает предпочтение эффективности. Между тем (и об этом говорил Л.С. Выготский) все время происходит движение динамики актуальной ситуации к мысли и, наоборот, превращение текущей динамики мышления в прочную динамику реального действия. Без этого движения невозможно было бы сознательное управление своим поведением, невозможна была бы и его регуляция.

Только диалектическая связь между мышлением и аффектом, потребностью и сознанием обеспечивает образ жизни человека. Левин психологизировал социальные явления. Особенно сильно выступила эта тенденция в американский период научной деятельности К. Левина. «Группа» характеризовалась им лишь как некая динамическая целостность. Социальная обусловленнность групп не принималась им во внимание. Происходило типичное для многих психологов капиталистических стран смешение социальных и психологических категорий – смешение, имеющее под собой определенную классовую основу. Сама же заряженная система сводилась в теории Левина к гомеостазису. Реальные взаимоотношения человека с миром заменялись отношениями личности с феноменологическим полем «Стиль лидерства», «Групповая дискуссия», «Групповая сплоченность» – понятия, введенные К. Левиным и его последователями, разрабатывались в понятиях динамических систем их, взаимосвязи, локомоции. Как подчеркивает М.Г. Ярошевский, подобная психологизация социальных явлений носит классовый характер, преобразование общественного строя капитализма подменяется неминуемо реорганизацией поля и психологической среды. Курт Левин не мог понять слов В.И. Ленина о том, что «вывод о зависимости хода идей от хода вещей единственно совместим с научной психологией» [1].

Литература

1. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.1.

2. Асеев В.Г. Мотивация поведения и формирование личности. М., 1976.

3. Анцыферова Л.И. Теория личности в работах Курта Левина. Вопросы психологии, 1960. № 6.

4. Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. М., 1968.

5. Бибрих Ф.Ф. Экспериментальное исследование целеобразования. Вестн. Моск., ун-та. Сер. психология, 1978. № 4.

6. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.

7. Братусь Б.С. Психологические особенности уровня притязаний в выборе целей при психопатиях. Невропатология и психиатрия им. С.С. Корсакова, 1976. № 12.

8. Викулова Л.В. Вопросы экспериментальной патопсихологии. М., 1965.

9. Бежанишвили Б.И. Исследование уровня притязаний у детей-олигофренов. В кн.: Психологические методы исследования в клинике. М., 1967.

10. Выготский Л.С. Развитие высших психических функций. М., 1960.

11. Зейгарник Б.В.