Почему психоз не безумие. Рекомендации для специалистов, пациентов и их родных - Стейн Ванхеле

Дискриминация из-за принадлежности к меньшинствам, социальная отчужденность, а также одиночество в больших городах также имеют отношение к психозу. Ведь чем больше к людям относятся как к чужакам, тем более чуждым становится для них мир и тем сложнее им выражать мысли, которые связывают их с реальностью. Это вновь указывает нам, что психоз – не только биологическая проблема, но также социальное и личное явление. Речь идет о самоощущении человека в мире.

А это явно говорит о необходимости психотерапии. Наивно думать, что антипсихотические препараты решат все проблемы. Они помогают, но не устраняют глубинные механизмы болезни. Эффективное лекарство может до некоторой степени подавить психотические мысли. Но чтобы помочь людям оправиться от психоза, нужно обеспечить им комфортную и благоприятную обстановку, которая будет способствовать решению подсознательных проблем, поможет вернуться к нормальной жизни и обрести надежду на будущее.

А поэтому нам нужно взглянуть на симптомы психоза, такие как бред и галлюцинации, в совершенно ином свете. Их следует рассматривать не как симптомы болезни, а как осмысленные высказывания и попытки выжить в хаотичном мире. Мы должны понять, что они означают в контексте проблем, с которыми сталкивается человек. Я учился этому последние 25 лет.

В конце 1990-х годов я получил степень по клинической психологии. В то время все начали верить в могущество биологической психиатрии[2]. В 1970-х американские психиатры придерживались мнения, что лучшее средство от психоза – реструктуризация эго пациента интенсивным лечением в стационаре. Однако к 1990-м годам эта идея была дискредитирована, и появился многообещающий биомедицинский подход. По крайней мере, именно так это преподносилось, когда я был студентом. Сегодня уже очевидно, что обещанию не суждено было сбыться, и в наши дни больше людей, чем когда-либо, страдают от душевных расстройств.

К счастью, благодаря учебе в Европе я познакомился с разными подходами к психотерапии, которые продвигали Жак Лакан[3], Мишель Фуко[4] и Жиль Делёз[5]. Они помогли мне понять, что психоз – это не просто душевное расстройство, но также воплощение борьбы, затрагивающей фундаментальные аспекты человеческой жизни. И страдания, которые она приносит, не ограничиваются биомедицинской стороной вопроса. Именно это сподвигло меня начать разговаривать с пациентами и пробудило любопытство к устройству психотических переживаний.

Я понял, как любопытство перетекает в практику, работая с такими пациентами, как Марио – юноша с синдромом Дауна, с которым я познакомился на заре своей карьеры клинического психолога. Я остановлюсь на этом случае подробнее в главе 1, в которой попытаюсь показать, что установление прочных связей и внимание к тому, что переживает человек – это ключ к преодолению приступа психоза.

Глава 1. Психоз – это душевное расстройство, а не болезнь

Безмолвная реальность сбивает с толку

Марио, когда я с ним познакомился, был замкнутым и проводил дни в полном одиночестве на чердаке в доме родителей. Он спускался только для того, чтобы поесть, но даже тогда с ним было сложно контактировать. Марио был заперт в воображаемом мире, и это мешало ему установить контакт с реальностью. Он все время разговаривал с воображаемой подругой, которая сидела у него на плече, так, что все вокруг это слышали. А вот что отвечала ему «подруга», было понятно только по выражению лица и движениям Марио. Порой я замечал, как он беззвучно шевелит губами, но было ясно, что Марио воспринимает свой шепот как голос, доносящийся извне. Как радиоспектакль, в котором, к изумлению окружающих, ставших его невольными слушателями, обе роли играет один и тот же актер.

Благодаря своему образованию, я точно определил, что происходит с Марио: у него были галлюцинации. В учебниках я много раз читал определения галлюцинаций – яркие звуковые, визуальные или чувственные переживания, у которых нет внешних источников. В случае Марио, как это часто бывает у людей, страдающих психозом, галлюцинации состояли из слов, доносящихся откуда-то извне.

Но дело было не только в этом. Слуховые галлюцинации обладают удивительным свойством. Они выталкивают на поверхность немыслимое и разрушают представление человека о том, как устроена реальность. Как и все мы, Марио тоже создавал свою уникальную историю. Но в какой-то момент повествование прервалось. Он сбился с пути. Кроме одиночества и череды спутанных диалогов в мире, утратившем логику, у него больше ничего не осталось. Мы вместе с другими специалистами по психическому здоровью организовали для Марио интенсивную программу консультаций на дому, чтобы помочь ему восстановить связь с миром. Именно так Марио и нашел истоки новой истории, частично сотканной из нитей прошлого, но устремленной в будущее. И благодаря этому смог покинуть чердак, попробовать что-то новое за стенами дома и проложить себе путь в жизни. Постепенно «подруга» исчезла навсегда.

Я в те времена еще был начинающим клиническим психологом, и Марио стал для меня учителем. Не в привычном смысле, а скорее как дзен-буддийский наставник, который говорит немного, но все становится кристально ясно. Но главное, он научил меня тому, что психотерапевт не должен бояться странных и причудливых существ, которые обитают только в воображении клиента. Страх мешает общению. Если вы хотите работать вместе, чтобы найти точки соприкосновения, важно оставить страх позади. Еще он научил меня тому, что не стоит бояться оступиться. Если вы споткнетесь, если покажете, что можете совершить ошибку, другому человеку будет проще избавиться от роли неудачника. В начале работы с Марио я действительно споткнулся, причем буквально.

Одним дождливым днем, на четвертом месяце работы с этим пациентом, я пришел к нему домой на очередное занятие. После него у меня была запланирована важная встреча, и, чтобы произвести хорошее впечатление, я надел лучший костюм. Когда я вышел из машины и быстро зашагал по заросшей мхом и очень скользкой после ливня дорожке, которая вела к дому Марио, я мысленно уже был на той встрече. Вдруг я почувствовал, как ноги медленно скользят и, как я ни пытался сохранить равновесие, растянулся на траве, забрызгав себя водой и грязью! Сидя на чердаке, Марио видел это неприятное зрелище. Когда я пытался подняться на ноги, проклиная собственную глупость, он открыл дверь и крикнул:

– С вами все в порядке?

Стоило мне переступить порог дома, он ненадолго исчез, а затем вернулся с полотенцем и сунул его мне.

– Вот, вытирайтесь.

В кои-то веки проблемы были не у него, а у кого-то рядом – у меня! Это стало важным прорывом. Многие молодые специалисты, как и я в то время, слишком серьезно относятся к роли профессионала. Они