Либеральное мышление: психологические причины политического безумия - Лайл Росситер

16. Привязанность, отстраненность и доверие

Там, где царствует любовь, воля к власти отсутствует, и где преобладает власть, там любви недостает. Любовь – тень власти.

Карл Густав Юнг

Мать и дитя

Связь матери и ребенка – та поддерживающая среда, в которой закладываются основы психики, зависящие от любых врожденных и генетически обусловленных факторов. Эта связь образуется природным, инстинктивным путем, если и мать и дитя психически полноценны. Но это не значит, что формируется она автоматически. Ребенок-аутист, у которого нарушено мозговое кровообращение, не стремится к привязанности и не допускает ее. Мать, замкнувшаяся в паутине параноидального бреда или депрессивных размышлений, не способна изначально установить эмоциональную связь со своим младенцем или поддерживать с ним здоровое взаимодействие в дальнейшем. Между здоровой привязанностью на одном конце «шкалы» и практически отсутствующей привязанностью на другом конце – бесчисленные вариации в характере и качестве отношений матери и ребенка. В рамках этого сложного взаимодействия развиваются основные процессы поддержания жизни, направленные на защиту младенца. В то же время он получает свои первые уроки как взаимодействия, так и несогласия. По мере формирования основы его личности он постепенно начинает превращаться из пассивного несмышленыша в активного инициатора многих событий.

Раннее взаимодействие с матерью дает начало начальному, самому примитивному опыту ребенка в отношении себя и других, себя самого и мира. В течение первых двух лет жизни в психике ребенка закладываются фундаментальные способы проявления всех видов получаемого опыта. Они могут быть адаптивными, дезадаптивными или теми и другими сразу. Основываясь на опыте первых двадцати лет жизни и в зависимости от генетических предрасположенностей, ребенок будет расти с чувством доверия или недоверия, восприимчивым к миру или настороженным, эмоционально связанным или разобщенным с другими, уверенным в себе или сомневающимся в своих силах. Он будет уверен в том, что его окружают вполне познаваемые явления, или станет скептиком, считающим, что принимаемое большинством за норму и обыденность – лишь иллюзия. В зависимости от характера и качества своего раннего опыта он будет склонен ощущать себя защищенным или беззащитным, умиротворенным или снедаемым тревогой, спокойным или взволнованным, целостным или разбитым, наполненным или опустошенным, удовлетворенным или обделенным, успешным или беспомощным, нужным или отчужденным. Его самое раннее чувство связи и родства с другими, ощущение предсказуемости, порядка, реальности и безопасности мира, а также его вера и оптимизм в отношении будущего – все это происходит из самой ранней привязанности ребенка к матери или лицам, ее заменяющим.

Самые ранние переживания ребенка способствуют формированию у него ментальных представлений о себе самом и мире людей и вещей. Они закладывают основы его отношения к себе и другим. В этот период Эриксон наблюдал за проявлениями более поздних склонностей к требовательности или сотрудничеству, щедрости или жадности, восприимчивости или неприятию, расслаблению или напряженности, уверенному оптимизму или тревоге. Представления о себе как о хорошем или плохом, ценном или никчемном, значимом или незначительном зарождаются в первых соприкосновениях малыша с жизнью. А его дальнейшая способность к духовному переживанию, несомненно, будет исходить из раннего опыта общения с матерью, которая представляется ему изначальным и всемогущим творцом в его вселенной. Более позднее восприятие мира как предсказуемой, стабильной, понятной, дружелюбной среды, манящей и радостной либо как коварной пустыни, где лишь хаос, равнодушие, холод, жестокость и боль, берет свое начало именно в младенчестве.

Влияние этих примитивных, «первородных» переживаний нельзя игнорировать, если мы хотим разобраться в том, как формируется мироощущение человека. Как бы серьезно мы ни учитывали влияние генетики и степень тяжести обстоятельств дальнейшей жизни, любой анализ поведения взрослых и социальных процессов должен изучать раннее развитие.

Самый ранний опыт ребенка, связанный с лишениями или уютом, с умиротворением или тревогой, с атмосферой любви к нему или грубым пренебрежением, а также с другими факторами, повлияет на его последующую оценку того, сколько материальных благ ему необходимо, чтобы чувствовать себя в безопасности; какую меру ответственности он должен взять на себя и на какой масштаб заботы (решительно вытребованной у других, в том числе у властей) ему можно рассчитывать.

Ощущал ли он нежность объятий или же холод безразличия своей матери, ее готовность подстроиться под него или же жесткость ее отвержения – позже все это повлияет на ожидание ребенка того, что другие захотят иметь с ним дело либо будут только мешать ему.

Самый ранний опыт общения младенца с теми, кто его нянчит, в условиях подстройки или раздражения, отчасти определит, выберет ли он во взрослой жизни сотрудничество с другими как с равными себе в свободном обществе или попытается сделать их покорными слугами в обществе принуждения.

Все эти варианты зависят от того, каким образом в нашу психику встроены фундаментальные стремления к самосохранению, зависимости, стяжательству, эгоизму, агрессивности, сексуальности, заботе и установлению отношений. Такое встраивание начинается с первых привязанностей ребенка к матери. Они запускают его постепенное превращение в отдельную личность, которой затем предстоит делать выбор: обменяться или отобрать, принудить или сотрудничать, участвовать или отстраниться.

Социальные институты и привязанность

Что регулирует общество в своих правилах жизни, основанных на этих фундаментальных аспектах нашей человеческой природы, и какой ценой? Как мы отметили ранее, в современных западных обществах сформулированы и закреплены прежде всего понятия, соотносящиеся с ролью материнства. Термины «государство-нянька» и «благосостояние от колыбели до могилы» показывают, что эта тенденция укреплялась почти весь ХХ век. Действительно, мы практически законодательно закрепили, что исполнение политиками своих обязанностей по отношению к гражданам должно в чем-то походить на родительскую заботу и любовь. Политик-либерал подчеркивает свою личную преданность избирателям, заверяя их, что чувствует ту же боль, что и они, и так же разделяет стремление граждан выживать. Он говорит им, что они не одиноки, что он заботится о них, предан им и не успокоится, пока не облегчит их тяготы благами, намного превышающими те, которые они могли бы обеспечить себе сами. Предвыборная риторика отличается особой страстностью, когда речь заходит о гарантиях безопасности и защиты. Прояснить и решить все жизненные неопределенности, от дородового и раннего ухода за ребенком, образования и жилья до медицинского обслуживания и пенсионного обеспечения, – это все теперь считается обязательной функцией правительства. Правительство стало «новой матерью», истиной в последней инстанции. А люди превратились в постоянных подопечных государства.

Но предоставляя всем и всё, современное либеральное правительство одновременно стремится контролировать своих граждан в степени, значительно превышающей ту, что необходима для обеспечения личной свободы, безопасности общества и социальной гармонии. Либеральная программа призывает