Теория личности Курта Левина. Теории личности в зарубежной психологии - Блюма Вульфовна Зейгарник

– это то сознание, которое отражает окружающий мир: оно отражает предмет, людей. Но есть еще другое сознание у того же человека – рефлектирующее. Оно заключается не в том, что отражает объективно существующий мир, а в том, что отражает восприятие этого мира человеком. Понимание рефлектирующего сознания сближается с понятием, которое выдвинул и Э. Шпрангер. Это понятие рефлектирующего и бодрственного сознания оказало большое влияние прежде всего на философию и на психиатрию, в частности. Ясперс сам был хорошим психопатологом, он прекрасно описывал психопатологию, состояние деперсонализации, когда человеку становится все чуждо, когда ему кажется, что мир совсем иной, и он воспринимает его каким-то внутренним, «духовным оком»; это как бы не тот мир, который он обычно видит. Так бывает при так называемом синдроме деперсонализации, это патопсихологический синдром, а для К. Ясперса это не патопсихологический синдром, а проявление рефлектирующего сознания. Поэтому те психиатры, философы, литераторы, которые стоят на позиции Карла Ясперса, не делают различия между психикой душевнобольного человека и психикой здорового. Это положение основано на антипсихиатрии, о которой мы выше писали, причем антипсихиатрия создана в недрах самой психиатрии, и это самое интересное.

Рефлектирующее сознание для К. Ясперса не парадоксальное явление. Это сознание, которое выражается в известной деперсонализации, считаемой психиатрами симптомом болезни. Но для антипсихиатров, для философов-экзистенииалистов (Хайдеггера, Сартра, особенно для Ясперса) оно не является признаком душевного заболевания. По их мнению, это особый вид сознания – если хотите, даже высший уровень сознания. Это то сознание, которое определяется духовным миром человека. Вот в этом положении, собственно, и кроется, если коротко говорить об этом, сущность учения, которое сейчас называется антипсихиатрией.

Вернемся к примеру с поднятой рукой. «Я поднял руку и сознаю, для чего это сделал» – это ясное сознание. Но формула «человек с поднятой рукой» («Hand sein») представляет собой неосознаваемое состояние – это состояние рефлектирующего сознания, и оно представляет высший его уровень.

Четвертое положение экзистенциалистов гласит, что при направленности на внутренний мир внешний мир исключается из отношения «Я – мир». Положение о связи человека с миром разрешается с философских позиций Анри Бергсона. Но если для Бергсона эта связь осуществляется через интуицию, то для экзистенциалистов она идет через переживание. Провозглашается индетерминированность человеческого сознания. Нет взаимосвязи «Я» с миром объектов. У Сартра это звучит так, что человеку присуща «тенденция к свободе», человеческая личность самосоздается; она лишь проявление духовного начала.

Как указывает М.Г. Ярошевский [47], концепция экзистенциализма оказала существенное влияние на американскую психологию, особенно социальную психологию. На это указывает и М.Г. Ярошевский, когда он пишет, что исходя из теории Джеймса в американской психологии было выдвинуто понятие «зеркального Я», которое создается в сознании других и в которое мы как бы «смотримся». Эмпирическому «социальному Я» противостоит некое «идеальное Я». «Именно Джеймс был тот, кого мы сегодня могли бы назвать экзистенциалистом. Он как бы предвосхитил сформулированное Ж.-П. Сартром кредо экзистенциализма: „существование“ (экзистенция) предшествует сущности (эссенция)». Другой основой, питающей экзистенциализм, является персонализм В. Штерна (1871–1938). Персоналисты считали, что личность (персона), нечто само по себе существующее, возрастает не из общественных отношений, а, наоборот, общество складывается из этих персон. Персона (личность) сама создает общественно-историческую обусловленность явлений – иными словами, персонализм тоже выдвигал первоначальность экзистенции «Я». Таким образом, экзистенциалистская психология выросла не на голом месте. И это очень важно осознать. Разбирая ту или иную психологическую концепцию, необходимо знать ее методологическую преемственность. Методологическая сторона нашей науки никогда не должна быть забыта или опущена. И, собственно говоря, тот спор, который вел Л.С. Выготский с К. Левиным, должен быть экстраполирован при анализе любой психологической теории, особенно психологии личности. Разбирая ту или иную психологическую теорию, следует проанализировать, есть ли там элементы метафизичности и антиисторизма? Если они существуют, то послужат теми корнями, которые дадут «цветок» идеализма. Вот так случилось и с персонологией, так случилось и с учением Э. Шпрангера. Именно на этой основе могло вырасти такое антимарксистское, антинаучное и воинствующее направление, как экзистенциализм.

Персонализм стремится охватить не только духовное, но и биологическое. Он объявляет себя основой всех наук. Психическое и органическое объявляются не разными сущностями, а лишь различными сторонами одного и того же. Персоне свойственна «психофизическая нейтральность», говорит В. Штерн. Этим он хотел разрубить «гордиев узел» психофизической проблемы дуализма: он говорил, что психологи вслед за Декартом разъединили телесное и психическое (характер, способности), а затем пытались соединить их в формулах типологии. В действительности эта декларация В. Штерна означала идеалистическое разрешение проблемы личности, которая выводится из более широкого абстрактного понятия – «персона».

Персона – это особая уникальная сущность; она не зависит от объективных условий, не выводится из них. Личность неповторима: люди различаются не только объемом внимания, скоростью реакции, объективным параметром, но и различиями, обусловленными целостностью системы, но главное, что составляет идеализм персонализма, – это положение, что целостность персоны действует на объективный мир, создает его. Постулат экзистенциализма – «у человека нет связи с внешним миром» – особенно ярко выступает, когда экзистенциалисты обращаются к понятию движения. Казалось бы, что в этом акте (движении) наиболее четко выступает аспект реальности и объективности мира. Начиная с работ И.М. Сеченова показана роль внешней афферентации движения. В дальнейшем исследованиями А.В. Запорожца и А.Н. Бернштейна показана взаимосвязанность рецепции и движения, выявлен сенсорный контроль движения.

У экзистенциалистов объяснение иное: для них не существует сенсорного контроля движения. Движение тоже является свободным актом духа. Движение – тоже проявление индуктивной коммуникации (например, у Штрауса [99]).

Появлению философии и психологии экзистенциализма способствовала и «понимающая психология» Дильтея и Шпрангера, о которой рассказываться будет ниже, утверждавшая, что основное в человеке – это именно его духовная ориентация, которая является частью общего духовного начала человечества. Перестроить человечество можно только таким духовным образом. Учение Шпрангера – яркий образец идеалистического течения в психологии, который оказал очень большое влияние на многих психологов и частично на психологов-экзистенциалистов, хотя экзистенциализм выходит далеко за пределы психологии, охватывая философскую литературу и искусство. Но, говоря по существу, собственно экзистенциализм – это и есть психология личности, и больше здесь ничего нет, хотя сами экзистенциалисты себя называют философами. И действительно, некоторые, например Ж.-П. Сартр, – философы, многие из них физиологи (В. Бойтендейк), многие – писатели, но в конце концов они хотели создать науку о человеческой личности, «о человеке». Еще раз подчеркиваю, экзистенциализм не возник на голой почве: этому способствовал ряд идеалистических психологических теорий: теория Джемса, персонализм, «понимающая психология».

Как говорилось выше, экзистенциальная психология была реакцией на существующие теории. Она выступила с критикой бихевиоризма, который свел поведение человека к