Современное интегративное консультирование и психотерапия - Мишлер Бишоп

Через некоторое время мы заговорили с ним о религиозных убеждениях. Он был евреем, но не верил в религию. Тем не менее он сказал: «Я хочу быть мудрецом». Те из вас, кто не из Нью-Йорка, возможно, не знают, что «мудрец» – это человек, который старается поступать правильно. Кто-то может поспорить с этим определением, но мы согласились, что речь не идет о попытках стать святым.

Мы также согласились, что в Нью-Йорке в то время, в конце 1980-х, можно было быть кокаиновым наркоманом (его термин) и хорошим адвокатом. Можно было быть кокаиновым наркоманом и добиваться успеха в индустрии моды. Можно было быть кокаиновым наркоманом и преуспевать в ресторанном бизнесе. Но нельзя быть кокаиновым наркоманом и мудрецом. Это несовместимо.

В течение года Стив пытался завязать с кокаином, но все время срывался. Он по-прежнему успешно работал, и его брак был в целости. В конце концов я предложил ему попробовать другую форму терапии. Я направил его в хорошее амбулаторное заведение к другому практикующему врачу. Мы согласились, что, если бейсболист продолжает плохо бить, ему нужно найти нового тренера. Я заверил его, что другой терапевт будет использовать другой подход и техники и обладать другим чувством юмора. Возможно, это поможет.

Через год он мне позвонил.

– Могу ли я вернуться и работать с вами, если вы обещаете не выгонять меня?

– Конечно, – сказал я. – Но я вас не выгонял.

– Ну, мне показалось, что вы это сделали, так что пообещаете ли вы больше так не делать?

Это был сложный вопрос.

– Я не люблю тратить чужое время и деньги. А мне показалось, что мы зря тратим ваши деньги и время. Но я буду рад попробовать еще раз. Однако я хочу, чтобы в то же время вы обратились еще к психиатру. Хорошо?

Он согласился.

Психиатр, которого я посоветовал, была замечательной женщиной, очень прямой и с прекрасным чувством юмора, и она определенно помогла. Во время нашей первой встречи я сказал, что он, похоже, танцует вокруг проблемы, но не делает ничего, чтобы что-то изменить. Он сказал мне, что на первой встрече психиатр была еще более резкой. «Вы уверены, что не морочите себе голову?» – спросила она. Сочетание моего замечания и ее вопроса, а также еще один год взросления и, возможно, мудрости сделали свое дело. Стив остановился и больше не начинал. Он сказал, что в конечном итоге хотел стать мудрецом, а не кокаинистом.

Но все это не совсем так. Мы можем провести тест, чтобы узнать, есть ли у нас COVID. Но после 50 лет поисков аддиктивного расстройства личности нет никаких доказательств его существования, однако некоторые читатели, вероятно, останутся с убеждением, что оно существует. У нас есть инструменты, а также тесты, которые якобы определяют, есть ли у клиента пограничное расстройство личности, но пять личностных расстройств были настолько сомнительными, что их почти исключили из DSM-5. Только голосование, проведенное в последний момент, позволило их сохранить.

Одно из исследований (Zanarini et al., 2010) показало, что 73 % людей, которым был поставлен диагноз «пограничное расстройство личности» (ПРЛ), спустя шесть лет уже не соответствовали критериям ПРЛ. Это говорит о том, что личность не такой уж устойчивый конструкт, как некоторым хотелось бы думать. Как вы, возможно, знаете, Марша Линехан придерживается совершенно иного подхода. Она считает, что люди, чаще всего женщины, которым был поставлен диагноз ПРЛ, могут научиться лучше регулировать свои эмоции и вести себя по-другому, освоив новые навыки, особенно навыки осознанности. Это потребует как минимум года упорной работы, но задача вполне выполнима.

Какое отношение все это имеет к нам, терапевтам и консультантам? Если вы считаете, что у вашего клиента относительно фиксированное «расстройство», например пограничное расстройство личности, он может понять, что вы не считаете его способным измениться. Напротив, если вы считаете, что человек способен научиться лучше управлять своими эмоциями, это совсем другое дело. Ваши клиенты тоже прочитают это в ваших глазах (см. вставку в главе 3 относительно исследования Джорджа Лика и Альберта Кинга).

Многие люди знают о том, что можно развить в себе желаемые качества, например смелость и стойкость. Кэрол Двек (1986, 2015), которая практически в одиночку положила конец движению «самооценки» в образовании и воспитании, продемонстрировала в своих исследованиях, что дети, которых хвалят за усердную работу, в отличие от тех, кого хвалят за их «гениальность», развивают лучший образ мышления и лучше успевают в школе. Ученик может научиться работать усерднее. Но он не может научиться быть блестящим. Она также показала, что молодые люди, которых хвалят за гениальность, учатся избегать трудных задач. Они могут потерпеть неудачу, и это уменьшит их «гениальность» в глазах родителей или учителей. К счастью, и школьники, и взрослые могут научиться справляться с заданиями и не испытывать дискомфорт, если потерпят неудачу. При определенных усилиях любой человек может достичь успехов в математике, испанском или футболе.

Интерсекциональность (теория пересечений)

Согласно Сингху и коллегам (2021), термин «интерсекциональность», «введенный Креншоу (1989), означает исследование взаимосвязи и пересечения различных социальных идентичностей (например, расы, пола и т. д.) человека или группы лиц, которые могут подвергаться угнетению. Теория интерсекциональности позволяет более широко, контекстуально и тонко понимать опыт людей, основанный на их взаимосвязанных идентичностях».

Классовая, расовая, культурная, этническая, сексуальная/гендерная и религиозная идентичности могут пересекаться необычным образом. Поэтому клиенты, не принадлежащие к доминирующему этническому или экономическому классу в стране проживания, могут чувствовать себя угнетенными по целому ряду взаимосвязанных, взаимозависимых причин и, несомненно, будут воспринимать свою идентичность совершенно по-разному.

Вставка 17.2. Диссоциативное расстройство идентичности

Диссоциативное расстройство идентичности (ДРИ) – чрезвычайно редкое заболевание с долгой и противоречивой историей. Согласно теории, у человека могут проявляться разные (две и более) идентичности в разное время. У каждой личности есть свой пол, тембр голоса, отношение к миру, поведение, воспоминания, а иногда даже кровяное давление. Одна идентичность считается «основной идентичностью», а другие называются «альтернативами»; те, кто выступает за принятие всех форм нейроразнообразия, не думают, что это заболевание непременно требует лечения. То есть нет этических причин, по которым изменения должны быть интегрированы в ядро.

Предполагается, что ДРИ обычно развивается в результате тяжелой травмы. Это способ абстрагироваться и установить некоторую дистанцию между тем, что произошло, и своей повседневной жизнью. Первоначально, по словам Иэна Хакинга (Ian Hacking, 1998), это привлекло внимание врачей в конце 1880-х и 1890-х годах отчасти потому, что они были настроены антикатолически. Если бы они могли доказать, что в одном теле может