Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2020 - Коллектив авторов

   Лето – путь в ссылку

   цветка полевого и садового…

   Турист и садовник —

   сопровождающие их лица…

   Да еще поэт,

   успевающий воспеть

   путь цветка до

   унылой поры —

   очей очарования…

«Под светофором…»

   Под светофором

   В луже предзимней —

   Много еще зеленого!

«Денег…»

   Денег

   в достаточном количестве

   в доме не было,

   но поэзия

   под лавкой истории

   водилась!

Иван Плотников

Утро после дождя

Родился в 1993 г. в Екатеринбурге. Окончил институт иностранных языков УрГПУ (специальность – английский язык). Кандидат филологических наук (диссертация по переводам стихов И. Бродского). Работает учителем английского языка в школе. Печатался в «Урале» и нескольких альманахах. Руководитель екатеринбургского отделения литературного клуба «Лампа». Живет в Екатеринбурге.

«Воздух объемлет звуки…»

   Воздух объемлет звуки

   И освещает водой.

Слово из кровной муки,

Спетое немотой,

Сердце берет нечаянно,

Словно чужое дитя.

Музыка после молчания.

Утро после дождя.

«Западает звук, привыкает слух…»

   Западает звук, привыкает слух.

   Человек в лесу безупречно глух,

Где скворцов письма черно-белый взмах,

Не видать его в теневых ветвях.

И неровный круг деревянных рук

Открывает веер пернатых букв,

Как нечеткий знак, порождает страх

И фантомной песней болит в ушах.

«Подозрительно шумная компания…»

   Подозрительно шумная компания

   рассыпалась

   на щегла с ломающимся голосом,

   едва певучую малиновку,

   двух немых синиц

   и молчаливого соловья.

   И все озираются

   на подозрительно шумные компании.

«Драгоценный сложен свиток…»

Драгоценный сложен свиток

для седеющих времён,

как пустой, но пестрый свитер,

сознающий свой объём,

где узоры ходят рядом,

как друг другу не родня,

синтетических разрядов

крепнет легкая броня.

Мнимой связью очарован,

изнутри немеет шкаф,

это сказанное слово

вечно тянет за рукав.

«Застывает звезда в непрозрачном окне…»

Застывает звезда в непрозрачном окне

Темноты и небес, чтоб сгореть и присниться.

На родном языке пересказывай мне

Невозможные сны о большой тишине

Невесомой синицы,

О холодном луче с никакой стороны.

Словно тени деревьев сплетались ветвями

До сплетенья корней, до восхода весны,

До глухого теченья земной глубины,

Опадая словами.

«Над деревьями птичья поется свобода…»

Над деревьями птичья поется свобода,

Светоносное время подсвечено тьмой.

От пустых облаков остается погода

С молчаливой водой.

Темнота заплетается в косы. Большая

Прорастает беда из-под медленных рук.

Это ветер незрячий, слова искажая,

Сохраняет их звук.

«Танец невольный, вписанный в долгий ветер…»

Танец невольный, вписанный в долгий ветер,

длится мгновение,

в сторону ночи течет,

в душе его слово далёкое,

первородное слово – в сердце,

а мне в другую сторону.

«Так лечит крапива. В ладонях поёт…»

Так лечит крапива. В ладонях поёт

Игрушечный ветер, невидимый лёд.

И сердце застывшего сада

Хранит немоту листопада,

Где тени деревьев играют листвой,

И черные ветви осины пустой

Трещат, словно полое пламя

Себя наполняет стволами.

Так мучает землю неведомый звук

Синицы, незнающей гибельных рук.

Как слово нисходит ревниво,

Так лечит в ладонях крапива.

«Дожди звучат струной черноволосой…»

Дожди звучат струной черноволосой.

Листвы мольба, ветров немых угрозы.

Как через лес проходят поезда —

«Как невозможной осени стрекозы» —

Звучат слова одушевлённой прозы,

За нею птиц весенних пустота

И точных рифм особая свобода —

«Летает чёрный воздух над водой» —

Скрывать лицо прозрачной темнотой

И заполнять пустое время года

Зелёным пеньем, речью золотой.

И тишина становится тобой.

«Высота омывает лицо безымянной погоды…»

Высота омывает лицо безымянной погоды,

Отражая в деревьях узор дождевого окна,

Где листвой продолжают играть говорящие воды,

И зияет незримым огнём на ветвях тишина.

Обрывая себя, не находит свое продолженье,

Разбивается дождь на осколки огня. Листопад,

Озираясь на улицы, видит свое отраженье

И безмолвно поёт, подбирая слова наугад.

«Приснится тонкий лёд…»

Приснится тонкий лёд,

И звук, вместивший свет,

Найдет и назовёт,

Чего на свете нет.

Как тихая волна —

Ни бросить, ни поймать —

Есть музыка одна,

Она не хочет знать,

Горчит ли вечный мёд,

Влечет ли тайный страх,

Молчит или поёт

Значенье на устах.

«Воздух замрёт, проступая на ветках пустых…»

Воздух замрёт, проступая на ветках пустых

Птицей минувшей, хрустальным огнём, звездою.

Свет, отраженный от медленных рек своих,

Пьет глубину и дыхание шьёт густое.

Снег не коснется земли, но прозрачный звон

Ляжет в ладони, пустой снегопад рисуя.

Видишь, два дерева с двух сторон

Вслух обнимают свою тишину седую.

«В роковой высоте, над которой сгорает звезда…»

В роковой высоте, над которой сгорает звезда,

Воробей обрастает огнем, обращается в слово.

Пустотою тяжелого ветра шуршит вода

И несёт отражение света живого.