Журнал «Юность» №07/2025 - Литературно-художественный журнал

И нечетный поезд с мордой измаянной

Дребезжит многоточием над Москвой

* * *

Мотыльки вылезают пятнами в черном воздухе города-паука

Застревают глаза в застройки косых тростинках

Алюминиевая стружка звезд катится с языка

Остается блестеть на кожаных гладких ботинках

Долго смотришь и учишься видеть сквозь слой вещей:

Линяет речными трамваями ящерица китайская

Слышишь – череп бездомного от множества снов трещит

В колыбельной-скамейке моделью земли качается

Тысячелетние улиц извилины так запутаны и легки

И так мягки столетние грани, когда размыты листвою

Котлованов беззубые пасти кормятся тьмой с руки

И о чем-то неразличимом клацают за спиною

И о чем-то неразличимом перешептываются огни

Две дороги пыльные сращиваются, как ножницы

Горизонтом медленно скрещиваются они

На зеленой пятнистой шее ворочающейся земли

Двумя половинами беззвучно сложатся

Проза

Рустем Аламанов

Живу в Казахстане. Финансист по образованию, работаю продакт-менеджером и коммерческим писателем в финансовых организациях. Писать рассказы – мое хобби. Учусь на сценариста.

Пишу постмодернистские рассказы, построенные на абсурдных и ироничных идеях. Герои рассказов – обычные люди, попавшие в необычные обстоятельства и рассказывающие о пережитом опыте. Их язык прост и походит на разговорную речь. Они не видят ничего парадоксального даже в самых необычных, фантастических и порой мистических событиях. Для них все это – рутина, с которой наверняка сталкиваются другие люди.

Белый кит

Марк гордился тем, что его считали занудой. И пусть многим могло показаться, что он живет скучно, ему это, наоборот, очень нравилось. Нравилось коллекционировать привычки, как другие коллекционируют марки или монеты. Нравилось просыпаться рано утром, пока спят остальные, а в особенности соседский мальчишка со своим проклятым мопедом. Нравилось есть овсянку на завтрак, хотя в детстве он ненавидел ее больше, чем школу, а школу ненавидел настолько, что однажды даже поджег парту. Нравилось читать утреннюю газету, чтобы делать вид, что он разбирается во всех этих событиях, которые толкают мир к третьей мировой. Нравилось ходить на работу пешком, хотя и ходить, по большому счету, он никогда не любил.

Его успокаивала эта рутина. Он находил в ней убежище от незапланированных событий, которые в любой момент могут ворваться в жизнь и превратить ее в сущий кошмар.

Однажды произошло как раз такое событие: посреди кухни прямо во время завтрака материализовался огромный белый кит. Самый настоящий. С плавниками. И с черными глазами. Кит был настолько большим, что еле поместился на кухне, но каким-то образом не задевал своим телом кухонную утварь. Он парил в воздухе, как воздушный шарик на детской площадке, и издавал звуки, похожие на оперу в исполнении водопроводных труб.

– Ты что тут делаешь? – спросил Марк, не поднимая глаз от статьи, посвященной очередному политическому скандалу.

– Плаваю, – ответил кит таким тоном, словно это было обычным занятием для кита.

Марк кивнул в ответ. Он спокойно перелистнул страницу и приступил к статье о повышении налога на добавленную стоимость.

Кит сделал несколько кругов вокруг лампы.

– Прекрати, пожалуйста, – попросил Марк. – Я вообще-то пытаюсь сосредоточиться.

– А тебе разве не интересно, почему я здесь? – спросил кит обиженно.

– Честно? Нет! Я больше думаю о том, что приготовить на ужин.

– Вообще-то я здесь по важному делу. – Кит подплыл ближе. – Пришел напомнить тебе о том времени, когда ты мечтал летать.

Марк посмотрел на кита поверх газеты, как учитель смотрит на двоечника, пытающегося объяснить, почему не сделал домашнее задание.

– Летать? Как ты, что ли?

– Не обязательно как я. Просто летать.

– Звучит как что-то из разряда «а потом я проснулся».

– Ты мечтал об этом! – настаивал кит.

– Может быть, когда мне было семь или около того. Но это всего лишь детские мечты. Разве у них есть что-то общее с реальностью?

– Именно поэтому я здесь. – Кит приблизился так, что Марк мог разглядеть крошечные созвездия в его огромных черных глазах. – Чтобы вернуть тебе веру в невозможное.

Марк молчал.

– Ладно, раз ты все равно не даешь мне почитать, – наконец сказал он, отложив газету в сторону. – Что дальше? Будешь учить меня летать? Или это какая-то метафора про внутреннюю свободу и поиски себя?

Кит улыбнулся, если, конечно, это можно было назвать улыбкой.

– Для начала вспомни, что заставляло тебя чувствовать себя по-настоящему живым.

Марк вспомнил. Ему было семь, и он прыгал на старой кровати в бабушкином саду. Пружины скрипели, как несмазанная карусель, а он представлял, что однажды подпрыгнет так высоко, что сможет дотянуться до облаков и погладить их.

– Теперь закрой глаза и лети, – прошептал кит.

– Лететь? Как именно? На крыльях, как птица?

Как Супермен? Или…

– Неважно, – перебил его кит.

Марк напрягся.

– Не получается.

– Пытайся лучше!

Марк напрягся еще сильнее. На его лице появилось выражение человека, пытающегося вспомнить пароль от почты под дулом пистолета.

– Все равно не выходит.

– Значит, недостаточно веришь.

– Слушай…

– Не открывай глаза! Это важно!

Марк снова зажмурился.

– Вот так?

– Вспомни скрип кровати…

– Откуда ты знаешь про…

– Тихо! Просто вспоминай.

– Хорошо, хорошо…

– Вспомни, как ты прыгал на кровати и мечтал достать до самого неба. Пусть это воспоминание захватит твой разум. Расслабься и сосредоточься на ощущениях. Почувствуй ветер в волосах и запах травы. Ощути, как пружины подбрасывают тебя все выше и выше…

Марк вспомнил это ощущение. На мгновение ему даже показалось, что он действительно может взлететь, что гравитация – это просто глупая шутка физиков.

– А теперь оттолкнись от земли и лети!

Марк попытался. Правда попытался. Так сильно, что, казалось, вот-вот лопнет от напряжения. На долю секунды ему почудилось какое-то движение, но потом все исчезло, как сон после будильника.

– Не получается, – сказал он с разочарованием семилетнего мальчика, которому сообщили, что Дед Мороз – это переодетый в костюм нетрезвый сосед.

Ответа не последовало.

Когда Марк открыл глаза, кита уже не было. Он обыскал всю квартиру, заглянул даже в стиральную машину. Но так и не нашел ничего, что хотя бы отдаленно напоминало большого белого кита. Самого настоящего. С плавниками. И с черными глазами.

Последний снимок

Фарид фотографировал разрушенные здания, потому что больше ничего не осталось. Ну, кроме оливкового дерева на крыше и его старой «Практики» с треснувшим видоискателем. Второй глаз он