Альманах «Российский колокол» №3 2024 - Альманах Российский колокол
15
Глава района Кинзябаев, прозванный в народе главой-танцором, а в студенчестве – Шакалом Табаки, воспользовавшись тем, что Галим Байсарин после автокатастрофы находился в тяжёлом состоянии в больнице, разграбил имущество колхоза «Дружба», начал процедуру банкротства и добился назначения через суд арбитражного управляющего из Уфы по фамилии Загидуллин.
Как только узнали, что Байсарин вышел из больницы, к нему зачастили специалисты и руководители подразделений колхоза. От их рассказов у Галима волосы вставали дыбом, а от жалоб щемило сердце. На складах колхоза хоть шаром покати, поголовье скота и техника угнаны в неизвестном направлении, зарплату за последние три месяца никто не собирается заплатить колхозникам. Одним словом, будто через колхоз «Дружба» прошли полчища монгольского хана Мамая…
Галим Байсарин набрал номер телефона Загидуллина:
– Товарищ Загидуллин, трудящиеся колхоза «Дружба» не получали зарплату последние три месяца работы. Необходимо обязательно рассчитаться с колхозниками! – жёстко сказал Галим.
– Как мы заплатим? Денег нет, поголовье скота и технику забрал глава района! – ответил арбитражный управляющий.
– В хозяйстве имеются животноводческие фермы. Стены кирпичные, крыша покрыта шифером, внутри ферм полно металлолома. Надо отдать фермы колхозникам в счёт зарплаты! – потребовал Байсарин. – Ни один колхозник не должен остаться без зарплаты. Нельзя обманывать людей, ссылаясь на кризис в стране. Иначе я вынужден буду обратиться в правоохранительные и судебные органы! – предупредил Байсарин.
Загидуллин перепугался не на шутку, голос его задрожал:
– Нет-нет, так нельзя! Приказ напишу: завтра же отдать фермы колхозникам в счёт зарплаты. Создадим комиссию с представителями всех структур колхоза и проведём эту работу совместно с общественным контролем. А вас назначаю исполнительным директором хозяйства.
Галим Байсарин походил на костылях и, несмотря на боль в ноге, организовал раздачу трёхмесячной зарплаты колхозникам натуроплатой – стройматериалами.
Глава-танцор Васим Кинзябаев по прозвищу Шакал Табаки, прознав об этом, впал в бешенство, писал на Байсарина жалобы, отправлял ОБХСС в колхоз, который сам и разграбил. Правоохранители в открытую встали на сторону Галима Байсарина и колхозников и смотрели на главу-танцора Кинзябаева с нескрываемым презрением.
Васим Кинзябаев вскоре пошёл на повышение в столицу, но ему не удалось там долго танцевать на праздниках. Сначала он по пьянке сжёг служебный «ленд крузер», затем на юбилее большого начальника перестарался и попал в беду. Он в приступе безудержного холуйства решил в конце танца со всего размаху проскользнуть на коленях к ноге босса не десять метров, а все двенадцать, а может, и больше. Но не рассчитал силёнок, а возможно, ему помешало пузо, которое успел отъесть на новом хлебном месте. Проскользнуть-проползти до ног большого начальника Васим Шакал Табаки сумел, а вот поцеловать руку хозяину и встать не смог. Вместо этого отвратительным голосом, напоминавшим рёв ишака Ходжи Насреддина, в задницу которому втихаря засунули кусочек перца, заорал на весь огромный банкетный зал. Оказывается, он сломал ногу. Юбилей большого босса был испорчен, Васима Кинзябаева по прозвищу Танцор и Шакал Табаки поскорее унесли на руках подальше с глаз расстроенного большого начальника.
Но до этого, трагического для него события Васим Шакал Табаки всё-таки успел выполнить чёрное дело в своём родном районе: он, оказывается, не только разорил колхоз Байсарина, но и полностью разграбил более десятка хозяйств района, в том числе свой родной аул, чем стопроцентно оправдал своё прозвище! А технику, поголовье скота и прочее ценное имущество этих колхозов и совхозов ловко перегнал через фирмы-однодневки в сельхозкооператив, который сам и организовал совместно со своим другом и деловым партнёром Яльчигуловым. Затем, отстегнув от этого народного богатства нужным людям наверх, сумел запрыгнуть на хлебную должность в столице республики. Но… «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал», как поётся в блатной песенке…
16
Галим Байсарин, как обещал, через два дня приехал в больницу и сдал костыли заведующему отделением Воронову, заодно поделился с ним своей озабоченностью:
– Викторыч, почему-то рана беспокоит, кожа на ноге краснеет, может быть, реагирует на стальные спицы?
Осмотрев ногу, хирург вынес вердикт:
– Пошла аллергия на спирт. Значит, ватные шарики необходимо смачивать другой жидкостью. Затем надо будет убрать из ноги отмершую кожу.
– Опять будешь сверлить или резать, товарищ хирург?
– Нет, товарищ больной, на этот раз вырежем из твоей ягодицы два лоскутка кожи размером с ладонь, одну сразу вживим в рану, вторую положим в банку со спиртом и поставим про запас в холодильник.
– Вот кровожадный мясник! Лучше бы не говорил мне обо всём этом! Хоть на этот раз наркоз будет? – поинтересовался растерянный Галим Байсарин.
– Дадим по большому блату! – весело ответил Воронов.
– Как же мне об этом помягче сообщить жене?.. – сокрушался Байсарин. – Думал, что кончились мои мучения. Ан нет, всё начинается сызнова…
– А не надо никому сообщать, – сказал с шутливой ухмылкой Воронов. – Остаёшься у нас, товарищ больной. Сейчас иди в свою знакомую палату, а после обеда будем снимать с тебя кожу, дорогой!
– Ах, живодёр! Тебе только дай отрезать или просверлить! Ничего, я тебе ещё всё припомню! – шутливо грозясь, Галим потопал в палату.
До операции оставалось ещё достаточно времени. Галим вспомнил дни, проведённые дома, как учился заново ходить, и тяжело вздохнул. Да, сын человеческий, если постарается, способен на многое! У кого крепка сила духа и имеется сила воли, тот может вынести много тяжёлых испытаний.
Перед мысленным взором Байсарина снова прошли картины, как он учился заново ходить. Оставшись дома один, Галим отодвинул подальше от себя костыли и встал с кресла. Сначала на здоровую ногу, затем перенёс вес тела на левую и, громко заорав от сильной боли, грохнулся назад в кресло. Его пронзительный крик напугал молодого кота Мурзика: бедняжка от страха запрыгнул в открытую форточку и приземлился в глубокий сугроб.
Когда погасли искры, мелькавшие в глазах от боли, Галим снова встал на здоровую ногу. Собрался с силами, зажал зубами край свитера и решительно перенёс вес тела на больную ногу. Байсарин почувствовал себя так, будто его ударили дубиной по голове, и грохнулся без памяти на ковёр. Он не слышал ни телефонного звонка, ни панического мяуканья Мурзика, сидевшего на форточке и боявшегося запрыгнуть в дом.
Пролежав без сознания около часа, Галим наконец очнулся и почувствовал на затылке холодный зад кота Мурзика. «Ага, получается же у меня, только надо переносить вес тела на больную ногу потихонечку. Оказывается, аппарат Илизарова амортизирует. Двадцать одна спица всю тяжесть переносит не на стопы, а равномерно распределяет на нижнюю часть ноги ниже колена. А я как дурень прыгаю! Надо по-другому вставать на эту ногу! Изучал же в школе физику…» – обрадованно подумал Байсарин и снова встал на ноги, держа в руке Мурзика. В тот день они сделали с котом десятки кругов по ковру и от усталости упали в кресло.
Жена Галима Рифа, придя с работы, сразу заметила странные следы на ковре:
– Вижу, научился заново ходить? – В её глазах заблестели слёзы радости. – Я очень рада… я верила, что ты встанешь на ноги! – Она прижалась к груди мужа и расплакалась.
– Ладно, будет тебе… Всё будет хорошо! – успокаивал жену Галим.
– Халимыч, о чём размечтался? Пошли в операционную! – вывел его из омута воспоминаний хирург Воронов. – Я же обещал вырезать из тебя два лоскуточка кожи. Не волнуйся, лишнего не отрежу…
– Только сначала объясни, пожалуйста, уважаемый доктор: почему на одного человека столько мучений?
– Дружочек мой, и в Библии, и в Коране написано об этом: на земле человека ожидают различные испытания.
– А не слишком ли много на одного человека? А почему на других не выпадают такие испытания, товарищ доктор-философ?
– Наверное, другие пока недостойны таких испытаний. Бог же сказал: кого люблю, того и буду испытывать. И испытания будут ниспосланы соразмерно духовной силе человека. Я, конечно, не ручаюсь за дословность этого высказывания, но смысл таков, – ответил на этот раз серьёзным тоном
