Разреши любить - Анна Джейн

Стас слишком сильно любил жизнь, чтобы сдаваться. Он впихнет Вальзеру дочурку и исчезнет. И плевать на бизнес. Бабок он сколотил достаточно. На счастливую старость на Лазурном берегу хватит. А Елецкий пусть хавает версию, что Ленку нашел бывший муж.

Было и еще кое-что. Стасу нравилась мысль о том, что он может обвести вокруг пальца таких людей, как Вальзер и Елецкий.

Глава 11. Надежда на спасение

Меня хотели стереть с лица земли. Вернее, почти сделали это. Я чувствовала, что исчезаю, растворяюсь в воздухе, с каждым выдохом теряя себя. Свою личность. Свою душу.

Пожалуйста, помогите...

Эти слова заменили молитвы. Я мысленно шептала их, свернувшись в клубочек на краю кровати, словно бездомная кошка.

Я не знала, что с моим лицом - бинты не

давали возможности понять это, да и зеркал в моей темнице не было. Если смотреться, то только в окно, на котором появились решетки. Я знала лишь то, что мне сделали несколько операций. И постоянно чувствовала боль, которая ни в какое сравнение не шла с болью душевной. Но я даже плакать не могла - из-за операций. И научилась плакать без слез.

Два доктора, которых я видела, и две медсестры, которые были прикреплены ко мне, делали вид, что я обычный пациент, и все, что происходит, это нормально, хотя я пыталась рассказать им правду. Просила помощи, умоляла позвонить в полицию или связаться с Костей, потому что была уверена - он мне поможет. Но как только я заводила эти разговоры, мне что-то вкалывали, и я засыпала. Иногда от отчаянного бессилия у меня случались истерики, и один раз я буквально билась о стены, крича, чтобы меня выпустили. После этого ко мне вновь приехал Стас - посреди ночи. Он замахнулся в ярости, чтобы ударить меня по лицу, но вспомнил, что лучше не делать этого. И ударил в живот - так, что я упала на пол, задыхаясь и ловя открытым ртом воздух, ставший горячим.

- Слушай, ты, сучка, веди себя прилично, - прошипел этот урод. - Мы же договорились с тобой. Ты теперь другой человек. И пока ты ведешь себя послушно, я не трогаю твою мать. Или ты хочешь, чтобы мамочка пострадала? Отвечай, хочешь?

- Н-нет, - едва слышно прошептала я.

- Тогда веди себя тихо. Твоя задача - поскорее выйти из этого места с новым личиком. И делать все, что я тебе велю. Иначе и сама сдохнешь, и мамашу потянешь за собой. Уяснила?

- Да...

- И жри. Будешь отказываться от еды, как мне передали, перестану кормить мать. А ей очень нужны калории в ее положении.

Мое сердце пропустило удар.

- Она точно жива? - с трудом выговорила я. - Вдруг вы врете... Покажите мне ее! Докажите, что она живая! Дайте встретиться!

Стас усмехнулся.

- А ты дерзкая. Но что поделать, люблю я дерзких... Смотри на мать, раз так хочешь.

Он достал телефон, потыкал куда-то и показал мне видео. На нем была больничная палата с занавешенными окнами, и на кровати лежала моя мама. Бледная, осунувшаяся, с открытыми глазами, которые смотрели в пустоту. Ее голова была перебинтована, одна нога была в гипсе, на руке виднелись какие-то повязки.

- Леночка, моя волшебная, - раздался за кадром противный голос Стаса. - Как дела?

- Где моя дочь? - проговорила мама чужим, изломанным голосом, а взгляд сфокусировался на том, кто снимал видео. В ее глазах появился страх - как у дикой собаки, загнанной в угол живодерами с ружьем. Мне хотелось кричать от ужаса, но я молчала, и немой крик раздирал меня изнутри.

- У меня. Жива-здорова. И пока она делает то, что я хочу, будет здорова. Впрочем, ты тоже. От твоей доченьки зависит, будете ли вы жить или нет, - объявил Стас. - Помаши ей. Передам Ярочке это видео.

- Если ты что-то сделаешь ей, я тебя убью, - с неожиданной ненавистью пообещала мама, а он расхохотался и выключил камеру.

- Ну как, - спросил Стас. - Убедилась, что мать жива?

- Да, - едва слышно проговорила я, ненавидя его всем своим израненным сердцем. Я даже монстра не так ненавидела, как этого ублюдка, который решил сломать нашу жизнь.

- Тогда не зли меня. Жри, терпи и делай вид, что все хорошо.

Он ушел, оставив меня униженную и обессиленную.

Пожалуйста, помогите, хоть кто-нибудь...

Я мысленно шептала эти слова, все еще веря в чудо. Надеясь, что дверь вот-вот распахнется, и меня спасут Игнат и Костя. Я забыла, что чудес не бывает.

В клинике меня негласно объявили сумасшедшей - мол, моя психика травмирована, поэтому я могу нести всякий бред. Не знаю, действительно ли медперсонал верил в это, или же они всего лишь делали вид, что верят, чтобы у них не было неприятностей. В любом случае я оставалась бесправной пленницей, которой меняли внешность. Это должно было произойти постепенно, шаг за шагом, и, самое ужасное, я знала расписание операций, которые сделают меня другим человеком. Доктор рассказывал мне об этом с благодушной улыбкой, словно я была у него любимым пациентом, а я слушала его и тряслась от ужаса, понимая все сильнее, что никогда уже не буду прежней.

Заперли в клинике и насильно оперировали, меняя лицо на чужое.

Это звучало, как синопсис жуткого триллера. Только я была не зрителем, а главной героиней. И я не знала, что делать. Наверное, я бы нашла способ покончить с собой, если бы не мама, которую проклятый Стас держал в заложниках. Я слишком сильно боялась за нее.

У меня забрали не только жизнь, но и смерть.Забрали выбор, забрали волю, забрали личность.

Дни продолжали тянуться, словно резина. Я перестала просить о помощи и утверждать, что я не Владислава, а Ярослава, и уколов, от которых я моментально засыпала, стало гораздо меньше. Тогда я начала более ясно мыслить и будто бы постепенно приходить в себя. В голове начали звучать другие мысли, более здравые и уверенные, несмотря на операции, которые мне проводили:

Я не хочу сдаваться. Я должна выбраться из этого. Я должна спасти нас обеих.

Приняв тот факт, что я стала рабыней Стаса, который буквально держит меня и маму в заложниках, я поняла - мне