Семена Перемен - Егор Александрович Данилов

— Ладно, Эрик, договорились, — севшим голосом прошептал, наконец, Луций, словно каждое слово давалось ему с огромным трудом.

* * *

— Маленький господин!

В паре шагов стоял старый садовник. Как и при первой встрече, он был одет в просторные одежды с широкими рукавами, а лицо лучилось добродушием.

— Дагэ Веньян, — обрадовался Луций.

— С вами опять ваш друг. Приветствую, юный Эрик, сын Герхарда, — улыбнулся Веньян дружелюбно.

— Здравствуйте, — ответил Эрик.

— Какими судьбами снова в наших краях? Слуги шепчутся, что ты живешь аж у городского рынка.

Мальчишки переглянулись. Эрик решил промолчать и позволить отдуваться Луцию.

— Дагэ Веньян, это не важно. У нас дело куда более серьезное. Мы только что были свидетелями убийства.

— Убийства? Здесь? В этих кварталах?

— Не совсем. Недалеко от Префектуры.

— Та-а-ак. Кто-то уже знает? Вы сообщили кустодиям?

— Нет, нам не попался ни один от самой Префектуры. Так ведь, Эрик?

— К-кажется, да…

Эрик задумался. А ведь действительно, они не встретили ни одного стражника за все это время. Даже телохранителей-ликторов не было видно около поместий, хотя обычно кто-нибудь да прохаживался около ворот или стоял под аркой входа. Богатые районы Патеры словно замерли в напряжении и каком-то тревожном ожидании. Жители попрятались по домам, улицы опустели и только около целл кое-где стояли погруженные в благочестивые разговоры служители Культа.

Мальчик отмахнулся от тревожных мыслей. Он просто испуган, и поэтому кажется, что испуган весь город.

— Нужно сообщить о случившемся вашему отцу.

— Дагэ Веньян, не мог бы ты сделать это сам? У нас еще дело, я обещал помочь Эрику и боюсь, что если отец узнает о произошедшем, то сегодня уже никуда меня не отпустит. А я дал слово.

— Слово — это важно. Словами разбрасываться нельзя. Можно я так и сообщу вашему отцу? Он человек чести. Слово значит для него много, и он, я уверен, хотел бы, чтобы оно много значило и для вас.

— Конечно. Я не хочу, чтобы из-за нас у тебя были проблемы.

— Хорошо, но мне нужны подробности. Что там все-таки произошло?

— Мы проходили мимо переулка и видели, как какие-то гуддары, — с этими словами Луций глянул на Эрика, — убили целлита и акколита. Зарезали ножами.

Луций говорил спокойно, но Эрик заметил, что его кулаки крепко сжаты.

— Нас увидели, — продолжал либер, — но мы убежали. Думаю, нам повезло. Те люди были настроены очень воинственно.

— Тревожные вести вы принесли, мой господин. Стоит ли ходить по городу одним в такое время?

— Веньян, ты обещал, — Луций строго посмотрел на старого садовника.

— Верно, и я не буду вас задерживать. Но пообещайте и мне, что, сделав дело, вы сразу вернетесь.

— Можешь мне поверить, Веньян. Я тоже не в восторге, что не могу сам поговорить с отцом.

Мальчишки откланялись и пошли дальше. На углу улицы Эрик обернулся. Старый садовник стоял, задумчиво разглаживая бороду. Тень от соседнего здания падала ему на ноги, отчего они сливались с камнями мостовой. Верхняя часть фигуры, подсвеченная лучами Светил, искрилась множеством разноцветных пятен. Эрик понимал, что это всего лишь игра света и тени, но ему все равно казалось, что старик был укутан волшебным плащом и парил над землей, не касаясь ее ногами. Он словно бы пропускал через себя потоки той энергии, о которой рассказывал им несколько дней назад, и она источалась вовне удивительным хороводом странных метаморфоз, которые каждое мгновение происходили с его одеждой.

Эрик залюбовался зрелищем и остановился.

— Ты что? — одернул Луций. — Пойдем, нам нужно торопиться.

* * *

До Башни добрались без приключений. Только что слева и справа стояли высокие здания особняков, и вот они уже были на пустом и безжизненном пологом склоне, усыпанном обломками камней и разрезанном прямоугольниками многочисленных полуразрушенных фундаментов.

Прямо перед ними уходила вверх темная громада Башни. Построенная так давно, что рассказы об этом сохранилась только в сказках, она казалась нерушима, как сам мир. На Башню Эрик смотрел с вожделением, он хотел проникнуть в ее суть, разгадать скрывавшиеся в ней тайны. Никогда прежде он не испытывал ничего подобного. Его интересовали рассказы матери и мастера Фроуда, проповеди целлитов. Но во всех других историях не было того, что задевало бы до самой глубины души. Мальчик не мог разобраться, что конкретно тянуло его сюда и почему раньше он не испытывал этого чувства. Но точно знал, что надо быть здесь.

— Ну что, мой друг? — Луций, кажется, пришел в себя от потрясения и снова заговорил своим обычным тоном. — Что мы ищем здесь на этот раз?

— Все, что только сможем найти, — неопределенно махнул рукой Эрик. — Все необычное, что поможет понять что-то новое. Или задать новые вопросы.

Они медленно пошли вверх по склону к подножию Башни. Эрик во все глаза глядел по сторонам, надеясь увидеть девочку, о которой думал с момента прошлой встречи. Что он хотел ей сказать? Что хотел узнать от нее? Может быть все и сразу?

— Смотри-ка, — привлек внимание Эрика Луций. — Знаки на этом камне похожи на письмена, но не либерские, совсем другие.

— Руны гуддаров? — предположил Эрик. Он знал, что у гуддаров есть свои руны, но здесь, в Патере, никогда их не видел.

— Может быть.

Луций наклонился к камню и начал водить по нему пальцем, повторяя очертания знаков.

— Я как-то видел гуддарские руны, — наконец сказал он. — Мне показывал их учитель. Рубленые, острые, правильной формы. Какие-то квадраты, треугольники, палочки. Эти похожи, но не совсем. Смотри, здесь много округлых форм, как в алфавите либеров.

— Я ведь не умею читать, Луций.

— Ты не умеешь читать, но надписи-то на лавках и мастерских видел?

Все эти надписи казались Эрику полной бессмыслицей: завиточки, зигзаги, крючки. Они выглядели здорово, но вызывали у него зависть, что кому-то доступно то, что сам он не умеет.

— Ну видел, да, — недовольно бросил Эрик, делая вид, что его не задевает надменный тон друга.

— Было бы интересно узнать, что это за письменность. Жаль у нас нет с собой бумаги, чтобы срисовать их. Давай вот что. Запомним какое-нибудь слово. Например, это, — Луций ткнул пальцем куда-то