Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити

Я обхожу все еще перепуганного Давида и скрываюсь в спальне. Под дверью Майи не видно света, значит, дочка тоже спит. Раздеваюсь и ложусь в холодную постель. Муж заходит через несколько минут. Тоже раздевается. Наблюдаю за этим в темноте. Ловлю себя на том, что во мне больше не поднимается возмущение от того, что мы будем спать в одной кровати. Мне по фиг.

Давид ложится рядом со мной. Под одно одеяло. Здесь оно большое. Но не прикасается ко мне, хотя я на сто процентов уверена, что хочет.

— В понедельник я подам на развод, — тихо говорю.

Давид шумно вздыхает, я жду еще какой-нибудь реакции, но ее не следует. Он, наверное, думает, что я не серьезно. Но я серьезно.

Глава 23. Развод

В понедельник утром я еду не на работу, а в суд подавать на развод. Долго смотрю на здание, стоя у входа, пока не замерзаю настолько, что перестаю чувствовать пальцы ног. В помещении тепло, но меня бросает в озноб еще сильнее. По позвоночнику гуляют ледяные мурашки.

Мне не верится, что это правда. Не верится, что это действительно происходит со мной. Я еще помню наши счастливые будни и вечера втроем: я, Давид и наша дочка. Майя до сих пор пребывает в счастливом неведении. Но вернуть счастливое прошлое невозможно. Наша жизнь больше не будет, как прежде. Я не могу простить Давида. А сможет ли он простить меня? Думаю, нет, хоть и сказал, что разрешает изменить ему в отместку.

— Я хочу подать иск о расторжении брака, — говорю сотруднице суда. — Есть несовершеннолетний ребенок и совместно нажитое имущество.

Девушку ничуть не удивляет мое желание. Она просит меня немного подождать, а потом помогает с подачей иска. Основной камень преткновения — компания. Я хочу предложить Давиду поделить акции поровну, но при этом остаться на своих должностях. Он — генеральный директор. Я — руководитель юридической службы.

Да, после развода нам придется каждый день видеться и общаться по производственным вопросам. Ну что ж, надеюсь, мы достаточно взрослые и цивилизованные люди, чтобы справиться с этим испытанием. Сотрудники наверняка будут шептаться у нас за спиной. Пускай. Почешут языками и привыкнут.

Я приезжаю в офис ровно к планерке в двенадцать часов. Давид без настроения, разговаривает резковато, отчитывает начальницу отдела по работе с гостендерами за то, что при подаче заявки на конкурс допустили ошибку, и мы из-за этого не выиграли. Я нервно барабаню пальцами по столу и не поднимаю лица, чтобы не столкнуться взглядами с Тимуром. Он же, наоборот не сводит с меня глаз.

«Что насчет свидания сегодня?», падает от него сообщение на телефон.

Тимур от меня не отстанет, это уже понятно. Я могу либо безуспешно отбиваться от его внимания, либо ответить взаимностью. Первое — очень утомительно. Второе — не несет для меня каких-либо потерь. Впервые с начала планерки поднимаю взгляд на него. Тимур смотрит на меня с видом хозяина жизни.

А что, собственно, останавливает меня от интрижки с ним? Какие у меня риски? Что я теряю?

«Я согласна, но не сегодня».

Сегодня тяжелый день, я подала на развод. Я хочу провести вечер дома. Возможно, поговорить с Майей. когда-то же нужно сказать ей правду про нас с Давидом.

«А когда?».

«Может быть, завтра».

«От чего зависит твое решение?».

«Я еще не знаю, какие у меня планы на завтра. Если вечер будет свободен, я дам тебе знать».

После планерки я прямиком иду в кабинет Давида. Немного мешкаю у двери, но все же захожу, предварительно пару раз постучав по дереву.

— У тебя есть минута?

Увидев меня, Давид чуть смягчается. Взгляд уже не такой злой, как на планерке.

— Да, слушаю.

И я понимаю, что у меня нет сил сказать вслух: «Я подала на развод». Казалось бы, простая фраза. Но слова застряли в горле. Я смотрю на мужа — пока еще мужа — и в груди больно царапает. Я до сих пор не свыклась с мыслью, что нашей семье пришел конец. Кажется, это все сон, и я скоро проснусь. Тоска по прошлой счастливой жизни душит меня, боль разрывает изнутри.

— Что-то случилось, Вера?

Секс с Тимуром не помог прийти к прощению Давида. Вроде бы я встала с Давидом на одну ступень. Мы квиты. Но я все равно не могу простить мужа. Обида ноет тупой болью в сердце. Я чувствую себя преданной.

— Я сегодня подала на развод, — срывается с губ. — Тебе должно прийти письмо из суда. Оно придет по нашему домашнему адресу, я принесу тебе его на работу.

Давид меняется в лице. Встает с кресла, обходит стол.

— Я не знаю, сколько еще раз сказать тебе, что я раскаиваюсь, Вера.

— А я не знаю, сколько раз сказать, что не могу простить тебя. Я больше не вижу нас вместе.

Он отрицательно качает головой.

— Меня поражает, как легко ты перечеркиваешь всю нашу жизнь.

— Нашу жизнь перечеркнул ты. Но давай не будем из пустого в порожнее? Я устала спорить об одном и том же. Майе я скажу сегодня вечером, а что касается компании, то мне полагается половина бизнеса.

Я думала, Давид оживится при упоминании дочери и компании, но нет. Глаза его уставшие и потухшие.

— Такое ощущение, что ты давно хотела развестись, но ждала удобного повода.

Слова Давида поражают меня.

— Что за бред?

— А как я должен воспринимать твое желание развестись? Я накосячил один раз за семнадцать лет. Сам сознался. Прошу у тебя прощения и говорю, что не хочу тебя терять. Я не изменял тебе годами. У меня нет и никогда не было любовниц. У меня нет второй семьи. Это было, блядь, по пьяни один-единственный раз за семнадцать лет. И сразу развод.

Тяжесть ситуации давит на меня, и я ссутуливаю плечи. Слезы скопились комком в горле, но я изо всех сил стараюсь не дать им волю.

— Если ты думаешь, что решение далось мне легко, то это не так, — произношу глухим севшим голосом. — Но я не могу больше быть с тобой, Давид. Не могу.

А мысленно добавляю: «Если ты узнаешь про меня и Тимура, то и ты тоже не сможешь больше со мной быть».

Давид обреченно вздыхает:

— Я понимаю, что такое нелегко простить. Но ты даже не попыталась.

— Пожалуйста, не