Крысолов - Мара Вересень
Тогда пусть хотя бы…
–Хаэл эльвиен*,– прошептала Анар, подставляя лицо первым лучам.
Так хотелось услышать в ответ голос-песню, который скажет: “Что, свет мой? Ты звала”, но было тихо, как бывает тихо там, где живет тишина, которая только и ждет, чтобы прозвучать.
А беспечным стражам пришлось чуть ли не на ухо поорать, чтобы они заметили, что их добыча вздумала сбежать.
* * *
– Владыка… Танэ?
Хаэльвиен дернулся, рука, которой он подпирал задремавшую голову, дернулась тоже. Локоть съехал с подлокотника, и танэ Фалмари чудом не проредил зубы об этот же подлокотник, завалившись следом.
– Вы чудовище, советник, я только уснул, – пробормотал Хаэльвиен, лежа щекой на не слишком мягкой обивке. Волосы упали на лицо милостиво даруя еще пару мгновений полумрака и избавляя от необходимости лицезреть Хандассэ, советника по общим вопросам.
– Спать следует в спальне.
Как банально…
– В спальне я не могу, а вот в тронном зале – вполне. Кто бы мог подумать? – удивился танэ Фалмари, тут же, не откладывая, подумал и принял позу, достойную носителя венца, который, к слову, сполз на переносицу, пришлось поправлять, сначала выпутав из волос.
– Что вам, чудовище? – спросил Хаэльвиен узрев советника во всей красе от строгой по регламенту прически, до отглаженных стрелочками брюк и уложенной исключительно гармоничными складками мантии.
– К вам ваша жена, владыка. Пытается войти, но вы не велели никого впускать, кроме меня.
– Досадное упущение. Нужно было и вас запретить впускать. Следующий раз так и сделаю. Погодите. Вы сказали, жена? Что ей нужно? Мы виделись совсем недавно…
– Почти две недели назад.
– Я и говорю, недавно. Я вошел, для того чтобы уделить внимание, то самое, что обозначено в договоре как не менее чем два раза в месяц, а она принялась щеками рдеть, будто невинная дева, и, трепеща и вздыхая, заявила, что не может принять меня как жена мужа по веской причине. Знаете, я даже обрадовался, что наконец ее женская природа и мое желание, вернее, нежелание, так удачно совпали, о чем ей и сообщил. Потом проявил великодушие, как примерный супруг и добавил, что у нее есть пара дней отсрочки, чтобы не нарушать условия договора. Пара дней, советник, а не две недели.
– Тана Лондэ не за этим. Не за… кхм… этим вниманием. Она хотела сообщить вам радостную весть.
– Она? Радостную? Она хочет поехать в Светлый лес повидать родителей? Было бы радостно.
– Думаю, ее родители сами сюда приедут.
– О, всесвет… Зачем? Что там за новость?
– Пусть тана Лондэ войдет, – обернулся советник к стоящим у дверей безмолвным и недвижимым, как статуи, стражам.
– Я не просил ее впускать, Хандассэ, мог сам мне сказать все, что хочет сказать она, и всем бы было радостно, – скривился было Хаэльвиен, но тут же изобразил лицом должную степень вежливости и радушия, с коими полагалось приветствовать супругу.
Изящная и тоненькая Лондэ, когда-то покинувшая дом Эфар, чтобы выйти за будущего, а теперь уже действительного главу дома Фалмари, шествовала навстречу. И была она несколько менее тоненькой и изящной, чем владыка помнил с… предпоследней встречи. Последняя не в счет, на супруге было много всего надето для сна.
Теперь Хаэльвиен смотрел с интересом. Причем искренним. В основном в область талии.
– Пст, Хандассэ, кто-то удачно вошел в эту гавань**, и я буду на пару лет избавлен от обязательных визитов?
К сожалению, конфигурация залов для приемов строится с таким расчетом, что слова сидящего на троне разносятся далеко, хоть кричи, хоть шепчи. Так что неудивительно, что супруга услышала. И ответила, опережая советника:
– Да, танэ Фалмари, муж мой. Это вы. Вы вошли в эту гавань. У вас будет ребенок. Сын. У вас будет сын.
– Зачем? – спросил Хаэльвиен и потянулся к горлу – ослабить тугие пуговки воротника, потому что вдруг дышать стало нечем, а в груди, прямо под подвеской фонариком, которую он таскал, не снимая, сам не зная, зачем, но снять рука не поднималась, словно что-то страшное случится, если вдруг снимет…
– Что зачем? – удивились и супруга, и советник, с опаской глядя на поднимающегося с трона главу.
Ноги не держали почему-то, но Хаэльвиен старался. Опять же подлокотники есть, поддержат не только под локоть, но и под руку…
Дышать… Жить…
Лес, сырой, черный, пятно неба, вечер, под спиной скользко от крови, под рукой скользко. Бьется в груди. Медленно, как свеча дрожит, как прячущаяся в темноте ящерка-огневка. И пахнет осенью, горьким, мятым лиловым цветком в темных волосах… Хотите поцелуй вместо десерта? Немного тепла…
Айшнаар! Айшнаар…
Эльви… Эльви, свет мой, вернись. Сохрани.
Жить… Дышать…
В груди распахивалась бездна.
– Зачем?.. Зачем?.. Зачем мне… это? – рука била в грудь, будто хотела вырвать или заставить стучать замершее сердце.
– Зачем вам сын?
– Сын? Мне не нужно… У меня уже есть.
__________________
* Хаэл эльвиен – песня света.
** Игра слов. Лондэ, имя жены Хаэльвиена, переводится как гавань.
Междуглавие 2
В звучащей под поскрипывание рессор истории была своя музыка. Терин умолкла, а Пи показалось, что чего-то не хватает. Такта или аккорда. Сцена, когда танэ Фалмари вспомнил свой свет и свое дитя встала словно наяву. Вот и поддержал. Или лучше сказать допел? Доиграл?
Странный, в общем-то, порыв, поскольку к музыке у Пи было настороженное отношение всегда, а после тесного общения с Поющими конгрегации и подавно. Слишком живой она ему казалась. Слишком… проникающей.
– Какие у вас, однако, реалистичные фантазии, – поежилась Терин, выслушав эту случайную импровизацию.
– Но ведь красиво, – тут же отозвался Питиво.
– Красиво, – согласилась она.
Чуть затуманившийся слезами взгляд сделался мягче, а лицо менее строгим. Пи мысленно приструнил буйную натуру, еще не до конца свыкшуюся с новым образом и намекающую на более близкое знакомство с ведой. Все же он был молод, ему нравились интересные женщины и тайны. Тайны – особенно.
– Красиво, – повторил Питиво. – Не удержался. Вы сами сказали, что в этой истории мало красивого и хотя бы так.
– Знаете, я однажды подумала, что возможно Анар как-то узнала о женитьбе Хаэльвиена. Например, в Верхнем. Информационный листок попался, или вдруг слухи.
