Человек государев 2 - Александр Горбов

Я отправился в путешествие между стеллажами самостоятельно. Рассудил, что, по логике, самые старые документы должны располагаться слева, а самые свежие — справа. Пишем ведь мы слева направо. И алфавитный порядок теоретически должен соблюдаться также, как он соблюдается в библиотеках…

Ничего подобного. Первый же стеллаж поставил меня в тупик.

На табличке, закреплённой на торце, были указаны годы: «1851–1860». Однако ту же надпись я увидел и на стеллаже, стоящем позади первого. А внутри стеллажей папки были отделены друг от друга картонками с буквами, которые мне ни о чём не говорили. Вот, например, первая же картонка — «ТСЗ». Что это должно означать?

Папки за картонкой занимали несколько полок. Я вытащил наугад первую попавшуюся. Быстро разобрался, что ТСЗ означает Тульский Самоварный Завод. Все документы, находящиеся в этом отсеке, видимо, относились к нему. Однако следом шла картонка, обозначенная «ССО». Как выяснилось вскоре, «Специальное строительное отделение» — контора, занимающаяся градостроительством. А далее — «В и В», Ведерников и сыновья, купцы первой гильдии, крупнейшие в городе поставщики мануфактуры.

Ни алфавитного порядка, ни какого-либо другого, столь же очевидного, не наблюдалось. Логика в расположении картонок, несомненно, должна была присутствовать, но я её уловить не мог, как ни старался. Надписи на стеллажах отличались друг от друга лишь годами. На последних стеллажах стояли самые «свежие» папки, относящиеся к текущему десятилетию. Но по какому признаку распределялись картонки-ограничители, охватывающие то целый шкаф, то едва ли десятую часть полки, и уж тем более папки между картонками — это оказалось для меня непостижимой загадкой.

Проходив по лабиринту стеллажей целый час без какого-либо результата, я вернулся к столу Розалии Сигизмундовны.

Глава 13

Царь! Здравствуйте

Втайне я надеялся, что за время моих метаний по лабиринту на рабочее место вернулась добрейшая Ангелина Прокофьевна. Однако, выйдя из-за стеллажей, увидел, что её стол по-прежнему пуст, а возле стола Розалии Сигизмундовны топчется шапочно знакомый персонаж, Исаак Францевич из бухгалтерии.

Возраст Исаака Францевича определению не поддавался. Нетолерантный Саратовцев характеризовал его как «одной ногой в гробу», но, на мой взгляд, ошибался.

Бухгалтер был совершенно лыс, его голову прикрывала крошечная вязаная шапочка, не сваливающаяся лишь благодаря огромным ушам. Лицо Исаака Францевича напоминало сморщенное яблоко, он сутулился, прихрамывал на левую ногу и ходил, опираясь на клюку. Розалия Сигизмундовна рядом с ним казалась цветущей молодой девушкой. Однако в периоды, когда бухгалтерия составляла отчёты, Исаак Францевич выматывал душу сотрудникам так, что вся Коллегия на стенку лезла. Распекая делопроизводителей, Исаак Францевич брызгал слюной похлеще Мухина. А на вопросы касательно здоровья с неизменным злорадством отвечал: «Не дож-ждётесь!»

При разговоре Исаак Францевич шепелявил. Саратовцев насплетничал, что это результат экономии на зубном технике. Исаак Францевич так яростно торговался за вставную челюсть, требуя сделать дёшево, что дантист в конце концов плюнул и сделал дёшево. Теперь зубы у Исаака Францевича не смыкались, в результате чего он сильно растягивал шипящие. От этого его обещание звучало особенно зловеще. В общем, по моему мнению, кому-кому, а Исааку Францевичу гробовая доска в ближайшие годы не грозила.

Исаак Францевич и Розалия Сигизмундовна были заняты — вели светскую беседу.

— … А как ваш-ше драгоценное здоровье, Розалия Сигизмундовна?

— Ах, не спгашивайте, любезный Исаак Фганцевич, не спгашивайте! Какое уж сейчас здоговье. Я всю жизнь отдала Коллегии. Гогю на габоте, буквально гогю! — Розалия затянулась папиросой.

— О, да! Понимаю вас, как никто другой. — Исаак Францевич помахал ладонью, разгоняя дым. — Мне, кстати, намедни посоветовали новое средство от подагры.

Розалия скривилась.

— Ох уж эти новомодные пилюли! Негодяям аптекагям только бы деньги тянуть со стгаждущих.

— Нет-нет, вы не поняли! Это рецепт народной медицины. Что называется, дёш-шево и сердито.

— Ох уж эти мне нагодные сгедства, — всё так же недоверчиво проговорила Розалия.

Но тем не менее склонила голову набок, приготовившись слушать.

Меня не интересовало лечение подагры никакими средствами. Я вышел из-за стеллажей и отважно направился к столу.

— Представьте себе, — продолжил говорить Исаак Францевич, — вы берёте самый обыкновенный капустный лист…

— Прошу прощения.

Обернувшиеся ко мне Розалия Сигизмундовна и Исаак Францевич посмотрели так свирепо, что тут же стало ясно: о прощении можно не мечтать. Что может быть интереснее разговора о подагре? И что может вывести из себя старых, заслуженных сотрудников надёжнее, чем неуёмный молодой коллега, мешающий интересному разговору?

— Вы ещё здесь? — прошипела Розалия.

— Как видите. Будьте любезны, подскажите мне, где искать нужные документы. Или, быть может, у вас есть картотека? Если бы я понял, по какому принципу вы размещаете архивные папки, то мог бы сам…

— Кагтотека⁈

Розалия всплеснула руками. Посмотрела на Исаака Францевича с таким оскорбленным видом, как будто я предположил наличие в архиве опиекурильни. Исаак не подкачал — уставился на меня так же негодующе. А Розалия продолжила:

— Вы, любезный, куда пгишли, по-вашему? Вам тут что, публичная библиотека? Или, быть может, склад вещей, забытых на вокзале?

— Возможно, я не так выразился. Мне не нужна картотека как таковая, а нужно всего лишь понять, по какому принципу вы размещаете на полках документы. Ведь какой-то порядок вы при этом соблюдаете?

— Газумеется! Как же можно не соблюдать?

— Ну так расскажите мне…

— Вы что, собигаетесь учить меня габотать? — перебила Розалия. От ярости она начала багроветь. — Я, к вашему сведению, занимаю должность начальницы агхива дольше, чем вы живёте на свете! Но почему-то не позволяю себе являться в ваш кабинет и учить габотать вас. Исаак Фганцевич! Скажите, мыслимое ли это дело?

— Я вовсе не… — начал было я.

— Соверш-шенно немыслимое, Розалия Сигизмундовна! — горячо поддержал подругу Исаак. — Смею заметить, эта молодёж-жь безобразнейш-шим образом распоясалась. К нам в бухгалтерию тож-же еж-жедневно являются — и учат, и учат…

— Розалия Сигизмундовна! — я повысил голос. — Повторяю ещё раз: документы нужны мне для проведения расследования. Будьте любезны предоставить их согласно предписанию. Это, в конце концов, ваша прямая обязанность.

Баба-яга вдруг расплылась в ядовитой улыбке.

— Смею завегить, любезный, я ни на миг не забываю о своих служебных обязанностях! И вам не советую. — Она придвинула к себе лист с предписанием и знакомым жестом сдвинула на нос очки. — Так-так. Что же мы тут видим? Для пговедения гасследования… Пгошу пгедоставить… Но тут нет ни слова о том, какие именно документы вам