Срочно выйду замуж - Инна Инфинити

Тетя Люба начинает рыдать еще сильнее.

— Ну я же кредит на эту свадьбу взяла. Мы уже все купили, все оплатили, мне никто не вернет деньги. А Анютка? Она же беременная. Как она одна ребенка растить будет? За что же вы тааааак с наааами, — тетя Люба хватается за голову.

Слышится хлопок двери в дом и торопливые шаги. Появляется заплаканная Аня. Вместо привычной футболки оверсайз на ней — обтягивающая майка, подчеркивающая округлившийся живот.

— Нина! — набрасывается сходу на меня. — Ты хоть понимаешь, что теперь будет? Федю же из-за тебя в тюрьму посадят! — ее лицо искажается рыданием. Аня хватается за живот и сгибается пополам.

Меня начинает мутить от происходящего. Я берусь за руку Антона, потому что комната внезапно закружилась. Плач и причитания Ани с тетей Любой бьют по барабанным перепонкам и вызывают крайнюю степень раздражения.

— Это же наш Федя! — восклицает тетя. — Он и мухи не обидит.

Я переглядываюсь с родителями. Мама растеряна, а папа строг и решителен.

— Ваш Федя — преступник, — заключает отец. — Помимо того, что он Нину похитил и удерживал в заложниках, он еще машины угоняет. То-то никто не знает, чем он себе на жизнь зарабатывает. Да тюрьма по нему плачет.

Рыдания становятся в два раза громче. Аня бросается к моей маме:

— Тетя Галя, ну пожалуйста, я же ваша племянница. За что вы так со мной?

Мама, дрожа, берет Аню под руки:

— Анечка, миленькая, ты не нервничай, присядь на стул.

Мама сама на грани истерики. Она разрывается между дочкой и сестрой с племянницей. Усаживает Аню на стул, подает ей стакан воды. Я не могу наблюдать это дальше и слышать обвинения. Чего только стоит одна фраза Ани: «Федю же из-за тебя в тюрьму посадят».

Ну конечно, жертва всегда сама виновата. А преступник никогда не виноват. Дальше по всей деревне поползут сплетни, что Нинка, дочка Акатьевых, ни за что упекла бедного Федю в тюрьму. Сама пошла с ним за сарай, значит, сама и виновата, что он ее похитил. А Федя не виноват. И вообще, нечего было короткие шорты надевать.

В Николаевке иначе и быть не может.

— Как же я теперь одна буду с ребенком? — рыдает Аня.

— Как же я теперь кредит за свадьбу платить буду? — вторит ей тетя Люба.

Если я немедленно не уйду отсюда, то какофония рыданий и причитаний доведет меня до обморока. Я разворачиваюсь к выходу из кухни и тяну за собой Антона.

Глава 38. Жалость

Мы закрываемся в ванной. Там фиктивный муж сразу заключает меня в крепкие объятия.

— Ты как?

— Они меня со свету сживут. Я не хочу здесь находиться. Давай уедем?

— В Москву? Давай.

Я на миг теряюсь. Отрываю голову от груди Антона и смотрю на него.

— Нет, я имела в виду сейчас из дома. Возьмём папину машину и поедем куда-нибудь. Можем на реку, но отъедем подальше от Николаевки вниз по течению.

— Ааа, ну давай.

— Дай мне несколько минут привести себя в порядок.

Кивнув, Антон выходит из ванной. Я быстро принимаю душ и чищу зубы. Делаю легкий дневной макияж. Когда выхожу в коридор, меня встречает тишина. Тетя Люба и Аня ушли, догадываюсь. Но это еще ничего не значит. Они в любой момент могут вернуться и притащить с собой десяток других родственников. Поэтому нужно поскорее убраться отсюда туда, где они меня не достанут. Хочу хотя бы один день провести в спокойствии. Когда я возвращаюсь в комнату, Антон уходит в ванную. Оставшись в одиночестве, смотрю на свой скромный гардероб. Я не брала с собой в Николаевку много вещей, поэтому внезапно ощущаю самое страшное женское чувство: мне нечего надеть.

Я хочу как-то принарядиться для Антона, ведь это будет наше первое, можно сказать, свидание в Николаевке, не считая вчерашнего купания в реке. Но вся одежда мне кажется неподходящей. Из красивого — только платье и босоножки, в которых я собиралась посетить свадьбу Ани и Феди. Но ехать в таком наряде на реку — бред. Махнув рукой, одеваюсь обычно: джинсовые шорты и топ. В конце концов, уже сейчас с утра больше плюс двадцати. К обеду будет плюс тридцать.

— Пап, дашь нам с Антоном машину? Мы хотим куда-нибудь съездить, — выхожу к родителям на кухню.

— Да, конечно, она мне сегодня не нужна.

— А вы куда? — спрашивает мама. После визита тети Любы и Ани на ней лица нет.

— Я не знаю. Может, отъедем вниз по реке. Хочу побыть в тишине на природе.

— Возьми покрывало. А я вам сейчас еды соберу.

Мама подскакивает со стула и принимается складывать в контейнер мое любимое печенье, которое пекла все утро. Затем делаем нам бутерброды. Я подхожу к маме сзади и крепко ее обнимаю.

— Ты хочешь, чтобы я забрала заявление на Федю? — грустно спрашиваю.

— Нет. Я хочу, чтобы Люба с Аней открыли глаза на этого подонка. Он их ни во что не ставит. Думает только о своей персоне. Что хочет, то творит. Об Аню ноги вытирает. Я не понимаю, зачем она столько лет на него убила. Вокруг полно хороших ребят, а она в идиота вцепилась. И Люба еще... — мама замолкает на секунду и неодобрительно качает головой. — Вот зачем она кредит взяла свадьбу делать? Нет денег на торжество, значит, не надо его устраивать. Но, видите ли, Анечка хотела красивую свадьбу!

Опускаюсь лбом на мамино плечо, пока она аккуратно выкладывает на нарезанный хлеб тонкие ломтики огурца.

— Наверное, Аня просто любит Федю.

Эти слова вдруг озаряют меня саму. Такая простая истина, но раньше я не очень ее понимала. Аня любит Федю. Поэтому вешалась на него, когда я уехала в Москву. Поэтому двенадцать лет ждала, когда он на ней женится. Поэтому терпела его измены. Поэтому обманом забеременела, чтобы наконец затащить Федю под венец. Может, Аня и завидует мне в чем-то, но в первую очередь ее движет банальная любовь к Феде.

Наверное, впервые мне становится по-настоящему жаль двоюродную сестру. Я никогда не испытывала к ней этого чувства. Поначалу я ненавидела ее. Потом просто