Контракт - Дмитрий Панасенко
[1] Накладывающее порчу заклятие.
[2] Чечевица
[3] Народность живущая у северо западных границ империи. Известны как несравненные коневоды. Несмотря на то, что большая часть империи так или иначе исповедует веру во Всеотца — Создателя, вегеры продолжают поклонятся духам предков. Подробности проводимых ими в священных березовых рощах обрядах неизвестны. Чужаков к ним не допускают, но слухи о них ходят самые разные. И в основном зловещие.
[4] Очень. Ну прямо очень плохая примета.
[5] Торговый или военный поход.
Ярость северян
— Вот дерьмо. — Пробубнил себе по нос Гаррис и стиснул в кулаке небрежно висящие в латной перчатке поводья, с такой силой, что издаваемый кожей скрип наверняка был слышен на другом берегу реки. — Вот дерьмо, — повторил он и сплюнув через плечо, громко заскрежетал зубами. — На карте все выглядело по-другому. Это будет непросто.
— Я есть предупреждать, что поселок иметь хороший укреплений. — Меланхолично отозвался стоящий в паре шагов от здоровяка командир гармандцев и поправив шлем будто шляпу широко улыбнулся. — Это есть очень хороший место, чтобы засыпать нападающих стерами.
— Подавятся. — Проворчал сенешаль и повернувшись к реке снова внимательно оглядел открывающуюся перед ним картину.
Гнилые вилы оказались несколько больше, чем можно было предположить по названию. Кто бы ни был крестником деревеньки, местные жители, или имперский мытарь, он явно обладал достаточно своеобразным чувством юмора. Раскинувшийся по противоположному берегу реки, по двум сторонам от, массивного, сколоченного из, покрытого потемневшими от влаги досками, укрепленного, кое-где, наполовину затопленными бочками, лениво покачивающегося на волнах, плавучего моста, поселок, действительно чем-то напоминал вилы. Возможно, дело было в том, что большая часть деревни находилась в воде. Отстоящие от берега на добрые пять дюжин шагов, стоящие на вбитых в дно реки, толстых в два-три обхвата сваях, приземистые, угрюмые, избы, ощерились в сторону переправы узкими, будто бойницы замковых стен, окошками. На потемневших от воды бревнах стен виднелись черные потеки дегтя и следы плесени. Меньшая, располагающаяся на суше часть домов тоже не была похожа на обыкновенные жилища. Мощный, прикрывающий тыл деревни частокол, по краям высокие смотровые башни. Тяжелые срубы с узкими окнами-бойницами. Было похоже, что жители поселка больше опасались нападения с реки, чем со стороны обступающего село густого, темного ельника. На огороженном палисадом обширном заливном лугу паслось пара дюжин лошадок. И ни одного признака человека. Если бы не поднимающийся над парой печных труб дымок, Гаррис сказал бы, что деревня уже необитаема.
— Твои мысли Гаррис? — С пронзительным скрипом поправив сползшее на глаза забрало шлема поинтересовался сидящий на своем жеребце Август. — Чего нам ждать?
— Такое ощущение, что они приготовились к драке. И если я прав, они наверняка попытаются остановить нас у моста. Последние пару дней ночью шли дожди, почва размокла… Я бы сделал именно так. Самых крепких туда, на пригорок, чтобы нам пришлось карабкаться наверх. А лучников в дома и на крыши… — С задумчивым видом подергав себя за бороду, Гаррис неожиданно усмехнулся. — Если будет драка мы справимся, господин. Как бы то ни было это сервы. Но без потерь не обойтись. Будут раненные.
— Тридцать два дома. — Произнес Алдия и бросив настороженный взгляд в сторону, не выглядящего слишком надежным, чуть покачивающегося на волнах, плавучего моста — понтона нервно облизал губы. — Колдун или то, что производит все эти помехи точно здесь. Линии лей дрожат от напряжения. Он знает, кто мы и зачем пришли. И я не слишком уверен, что это хорошая идея господин барон. Я не смогу сдерживать колдуна и защищать нас одинаково эффективно. Может, стоит отойти? Если дадите мне часа два на подготовку…
— Отойти? — Заглушенный толстой сталью глухого, чем-то напоминающего стальной дуршлаг нижнего забрала голос Августа звучал словно жужжание рассерженного шмеля. — Глупости. Так или иначе, это всего лишь холопы. Правда Гаррис?
— Я есть не видеть людей. Женщин, детей нет, только скотина есть… — Я есть приказать своим сольдатен быстро взять павезы[1]. — Безразлично произнес проверяющий насколько легко выходит из отороченных кошачьей шкуркой ножен, короткий и широкий, очень удобный в тесноте пешего строя, меч Ринькофф. Командир гармандцев не выглядел ни испуганным ни напряженным, он скорее напоминал каменщика прикидывающего куда нанести удар, чтобы расколоть валун, или художника задумавшегося над новым мазком на холсте. — Вы есть не желаете спешиться господин барон?
— Павезы? — Повернувшись в сторону обоза всем корпусом Август некоторое время наблюдал, как все кантонцы, кроме пары вооруженных огромными мечами здоровяков снимают с телеги и споро подгоняют по росту ремни больших, квадратных, щитов. — Гаррис?
Буквально прикипевший к селу глазами командир латников машинально кивнул.
— Броюмир! — Крикнул он. — Возьми пятерых и отводи обоз чуть назад. Услышишь мой свист — лошадей в клин и вперед по мосту, мы тебя пропустим! Разгоните коней как можно сильнее, чтобы не потерять скорость на подъеме! Но смотри, не сшиби нас в воду. Остальным спешится и взять щиты! Господин барон… Повернувшись к Августу старый солдат немного виновато пожал плечами. Советую вам тоже… Понтон неустойчив, лошадка может испугаться.
Издал неопределенное бурчание Август немного помедлив принялся неловко слезать с коня. Доспехи юного барона были одними из лучших, что можно купить за деньги. Легкие, и гибкие, покрытые ребрами жесткости для красоты и прочности стальные пластины на взгляд Гарриса были подогнаны настолько идеально, что совершенно не должны были стеснять движения, но цу Вернстром сползал со своей лошади словно беременная жаба. Старый солдат, мысленно застонал. Он ведь действительно привязался к этому упрямому мальчишке. И пусть в последние несколько недель молодой владетель стал совершенно невыносим, он все равно любил его почти как сына. Хорошо, что вздорный молокосос не стал спорить. В таких латах действительно легче ехать верхом, чем ходить, зато на своих двоих всяко надежней. Всадить коню стрелу в задницу и посмотреть, как тот сбрасывает седока
