Контракт - Дмитрий Панасенко
Их действительно брали в клещи. Со стороны из-за палисада общинного дома выдвигалась еще одна плотная толпа вооруженных мужчин. Августу показалось, что их не меньше сотни. Только вот эти мужчины не были похожи на крестьян или даже разбойников. Раскрашенные синей глиной лица, блестящие на солнце разномастные кольчуги, панцири или даже просто войлочные накидки, кожаные шлемы-шишаки с широкими, опускающимся почти до подбородка бронзовыми наносниками, заплетенные в украшенные косточками и серебряными кольцами длинные, спускающиеся на грудь, бороды. Длинные широкие мечи и тяжелые копья с широкими похожими на листья диковинного стального дерева наконечниками, древние, устаревшие на пару сотен лет тяжелые секиры соседствовали с новомодными гвизармами и глефами. Разномастно вооруженное воинство, постепенно набирая скорость в с грохотом и лязгом бежало к мосту. Пасущиеся на лугу лошадки с громким ржанием испуганно прыснули в стороны стаей испуганных рыбешек.
— Дружина, в черепаху! Ринькоф, арьергард! Защищать мага! Рявкнул Гаррис и вскинув собственный щит над головой схватил барона за локоть увлекая его внутрь стремительно уплотняющегося строя. Дружинники не зря ели свой хлеб, прежде чем над рекой послышались первые приглушенные расстоянием и бревнами стен хлопки тетив и по доскам моста ударили стрелы, вокруг Августа уже стояла несокрушимая стена щитов. Раздался резкий хлопок, будто кто-то, со всего размаха стеганул плеткой и со стороны одного из стоящих на сваях домов раздался тут же оборвавшийся крик. В лицо воинов ударил порыв нестерпимо горячего ветра, понтон ощутимо качнулся, в уши ударила неожиданно громкая, настолько заковыристая, что даже самый прожженный матерщинник сгорел бы от стыда, ругань мага, и вода на два десятка шагов вокруг плавучего моста превратилась в полосу быстро таящего, грязного, льда.
— У него здесь колодец силы! И паутина! Это одержимый! Открыл проход! Я не смогу это долго сдерживать! Я его не вамотаю! Он не устанет! В голосе ромейца послышались нотки паники.
— Вперед! — Заорал, надрывая горло, Гаррис. — Вперед сукины дети, если вам жизнь дорога!
— Ллейдер! Dnjhjq b nhtnbq ljv cktdf, Rblfq jujym! [2] — Внезапно голос дикарки сорвался в высокий рычащий вой. Чувствуя так, будто ему на затылок сыпануло ледяным крошевом, сенешаль бросил быстрый взгляд, туда где по его расчетам должна была быть Сив и на мгновение замер чуть не сбившись с шага. Снова раздался громкий щелчок арбалета и на крыше jlyjuj bp ljvjd расцвел огненный цветок. Мост вновь ощутимо качнуло, кое-где стягивающие плоты веревки полопались, доски отошли от основы и почернели от жара, по ногам плеснуло ледяной водой, но старый солдат не обратил на это никакого внимания. — Великанша каким-то образом выскочила из строя, и сейчас задрав голову и широко расставив руки смотрела прямо в серое, низкое, затянутое тучами небо. Отставив топор в сторону, раскинув руки крестом, вышагивала кругом, словно вышедший на ристалище боец-чемпион. Будто специально призывая на себя огонь лучников. Стрелы падали на мост с частотой дождевых капель, одна из них с глухим стуком вошла северянке в плечо, по раскрашенной охряными полосами потекла кровь, но воительница даже не дернулась. Еще одна стрела чиркнула по виску и кувыркаясь улетела куда-то в бок. Третья с мокрым шлепком засела в предплечье. По коже дикарки потянулась еще одна тонкая красная струйка. Неожиданно великанша хихикнула и задрав лицо к небу глухо завыла. Высокий, пронзительный, скручивающий душу, звук отразился от реки словно отголосок разорвавшейся прямо над головой молнии, ушам на мгновение стало больно.
— Rhowch eich cleddyfau i ffwrdd![3] В стороны! В стороны! Efallai nad yw hi'n adnabod chi![4] Неожиданно завизжал во всю силу легких Ллейдер. Удивительно, но его послушались. Не дожидаясь команды Гарриса, строй подался в сторону правого края понтона. Он понимал почему. Великаншу будто окружил невидимый кокон, темная сила источающая липкую ауру страха, расползалась от нее во все стороны, проникала сквозь доспехи, сжимала сердце и заставляла волосы на теле вставать дыбом. Мост опасно зашатался. Вовремя. Завизжав разозленной гарпией дикарка перехватив свое оружие скребанула ступней по настилу словно готовый бросится на противника бык и наклонив голову с диким ревом метнулась вперед. И только тогда сенешаль осознал, что все это произошло быстрее, чем его сердце успело ударить дважды.
— Вперед!!! Бегом! Бегом!! Бегом!!! — Постепенно ускоряя шаг, Гаррис задавая темп приподнял щит чуть выше и прищурившись, уставился вперед, туда куда огромными скачками неслась дикарка. Сердце будто сжали в тисках. Он понимал, что не успевает. Уже построившиеся на берегу пикты уперли в землю два ряда щитов и выставив вперед копья и глефы, ждали противника. Разогнавшаяся черепаха имела хоть какой-то шанс пробить строй, но скорее всего они завязнут в стене щитов, словно топор в плотном дереве. Будет много возни, толкотни и крови и им повезет, если они потеряют не больше трети людей. Если вообще выживут. Бесово приграничье все же приготовило им такой сюрприз, что сразу и не прожуешь. Может синекожим дикарям и не хватает особой дисциплины и выучки, но зато у них полно ярости и презрения к боли и смерти. Похоже как и у Сив… Настил плавучего моста трясся под ногами, словно канат под неумелым вагантом. Вокруг слышалось тяжелое дыхание воинов. Стрелы с громким стуком отскакивали от окованных железом щитов. Пытающийся, судя по быстрым пассам, сплести заклинание на ходу Алдия споткнулся, клюнул носом, упал на колени, но был тут же подхвачен бегущими следом за ним доппельзондерами. Из шлема Августа при каждом шаге доносился громкий, надсадный, задушенный срахом, хрип но юноша упорно держал темп.
Зубы Гарриса сжались с такой силой, что затрещала эмаль, а во рту появился привкус крови. Боевое безумие. Гнев северян. Они им гордились. Что горцы, что островитяне. Хвастались своей склонностью впадать в ярость. Считали это даром и благословением своих богов. Но они были не единственными, кто умел впадать в безудержную ярость по собственной воле. Он уже видел такое. Давно. Еще в молодости. В песках султаната. Эти люди называли себя пустынными волками, носителями амока. Они тоже первыми бросались в драку, презирали боль, были быстры как рассерженные песчаные сколопендры и даже самый тщедушный из них, когда впадал в боевой раж был сильнее нескольких крупных мужчин. Они часто презирали броню, называя панцири и кольчуги уделом мягкотелых трусов, уверяя, что их бог бережет их лучше любых доспехов. И так же часто гибли в первой же атаке. Ни один, даже самый умелый воин не выживет, в одиночку бросившись на сомкнутый строй. Закованным в тяжелый доспех воинам авангарда
