Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити

Он отпускает мою ладонь и берет лицо обеими руками. Теперь целует меня жадно. Я начинаю отвечать. Я узнаю губы и вкус Давида. Зажмуриваюсь. Оказывается, я и не догадывалась, как мне не хватает его поцелуев.

Нас закручивает в круговорот страсти. Поцелуй становится глубже, нетерпеливее. Я тоже обнимаю Давида. Пальцы сводит от наслаждения, когда вожу по его лицу и волосам. Он встает со стула и поднимает меня следом за собой. В следующую секунду отрывает от пола и, подхватив под ягодицами, несет в спальню.

Прохлада отельного покрывала слегка отрезвляет. Я прерываю поцелуй и заглядываю Давиду в глаза. Из карих они превратились в черные. Я ощущаю его дыхание на своей коже. Оно будоражит воспоминания счастливых дней семейной жизни. А следом приходит воспоминание об измене, и боль пронизывает грудь. Я должна попытаться его простить.

Давид снова впивается в мой рот. Страстно. Жадно. Неистово. Я отвечаю ему, параллельно стягиваю с его тела футболку. Давид находит на моем платье молнию и расстегивает. Не разрывая губ, мы раздеваемся. Когда одежда больше не является преградой, моментально соединяемся воедино.

Хриплые стоны срываются с наших губ. Мне хорошо и... одновременно больно. Нет, не физически. В голове возникла мысль: точно так же Давид занимался любовью с Зоей. Я стараюсь прогнать ее и сконцентрироваться на собственных приятных ощущениях. В какой-то момент у меня это получается. Давид снова целует меня в губы, поцелуй помогает забыться. Однако проклятая мысль о Зое не хочет исчезать полностью. Она возвращается и снова отравляет мне сознание. Я начинаю целовать Давида совсем жадно и безумно, как будто это поможет не думать о его измене. А у Давида был кто-нибудь после Зои? Может, соседка Лена? Или кто-то в отпуске в Дубае?

Чем сильнее я целую Давида и чем дольше занимаюсь с ним любовью, тем больше ненужных мыслей в голове. Они мучают меня, причиняют боль, рвут душу в клочья. Я глажу Давида по волосам, колючим щекам, вдыхаю его запах. Все такое родное и любимое. Моё. Да, моё, а не чьё-то еще.

— Я люблю тебя, Вера, — шепчет. — Люблю.

Усилием воли подавляю в себе мысли о других женщинах. Распахиваю веки и смотрю Давиду в лицо. Наконец-то начинаю испытывать наслаждение. Оно волнами распространяется по всему телу от низа живота. Он целует мое лицо, шею, грудь. Целует так, будто скучал. Целует так, будто любит. Целует, как раньше.

Давид сплетает наши пальцы и заводит руки мне за голову. Я выгибаюсь дугой, стону. Бывший муж захватывает губами один сосок, обводит его языком. Я концентрируюсь на ощущениях и через минуту достигаю оргазма. Громко кричу, сжимаюсь, и следом оргазм накрывает Давида.

Перед глазами летают искры, комната наполнилась запахом наших разгоряченных тел. Давид перекатывается с меня на кровать, шумно дышит. Берёт меня и укладывает себе на плечо.

Когда сердцебиение успокаивается, а дыхание восстанавливается, отчетливо понимаю: я до сих пор люблю Давида. Но я не могу его простить.

Глава 58. Иллюзия счастья

Мы спим вместе, в одной кровати. Давид обнимает меня со спины, утыкается носом мне в затылок и быстро засыпает. А я всю ночь не могу сомкнуть глаз. Думаю.

Как одновременно могут существовать любовь к человеку и брезгливость к нему? Я, бесспорно, люблю Давида. До сих пор. Но в то же время я испытываю крайнюю степень брезгливости, каждый раз думая о том, как он был с той самой Зоей.

Просто взял и изменил, потому что ему так захотелось. Нет, я не могу переступить через это. Может, еще мало времени прошло. Не знаю. Но я не могу. Лежа в объятиях Давида отчетливо это понимаю. Другие мои знакомые, которые прощали мужьям измены, делали это быстро. Больше месяца их обиды и истерики не длились. Муж извинился, покаялся, побыл какое-то время шелковым, они и простили.

Давид тоже извинялся, каялся, был шелковым, дарил цветы и подарки, сыпал открытками, сообщениями. Все это было в избытке, когда я выгнала его на дачу. Потом он решил меня отпустить, потому что знал: если силой держать меня на привязи и категорично не соглашаться на развод, то будет только хуже. Давид отлично изучил меня за семнадцать лет брака. Он дал мне развод, чтобы исключить еще один повод для моей ненависти к нему. Теперь я ненавижу его только за измену. А так бы ненавидела за измену и за то, что не дает развод. Хитро.

Теперь, как Давид думает, я подуспокоилась, даже завершила новый роман, и теперь можно попробовать окучить меня снова. Вдруг сейчас я смогу простить? Перебесилась и все такое. Я не могу винить Давида в том, что он затеял такой план. Я верю, когда он говорит, что любит меня и хочет вернуть, как все было. Но я не могу наступить себе на горло, сделать вид, что простила ему измену, и жить, как раньше. Просто не могу и все. Хочу, но не могу.

Утром Давид едет в банк подписывать контракт. Это нужно сделать быстро, поскольку скоро у нас самолет. Мы не рассчитывали, что подписание договора произойдет в этой же поездке, поэтому билеты взяли на ранний рейс. Я отправляюсь в аэропорт с двумя другими коллегами. Давид приедет позднее. Я надеюсь, он не опоздает на рейс.

Бывший муж влетает в самолет самым последним пассажиром, и я наконец-то успокаиваюсь. Его место в бизнес-классе рядом со мной. Удивительно, но других пассажиров, кроме нас, в бизнесе больше нет. Когда самолет набирает высоту, и капитан разрешает отстегнуть ремни, Давид склоняется ко мне и целует. Я отстраняюсь.

— Думаю, нам нужно поговорить о том, что произошло вчера.

Я замечаю, как Давид едва слышно вздыхает.

— Вера, — сжимает мою холодную ладонь, — я прошу тебя: дай мне шанс. Я совершил ошибку. Ужасную, роковую ошибку. Ты даже не представляешь, как я раскаиваюсь. Но если у тебя еще остались чувства ко мне, пожалуйста, дай мне шанс.

Я тяжело сглатываю. Глупо отрицать то, что вижу: Давид говорит искренне и от всего сердца.

— Если ты думаешь, что у меня глупая принципиальность, то это не так. Я бы очень хотела дать тебе шанс. Я бы очень хотела, чтобы у нас все стало, как прежде. Но я не могу, Давид, — чувствую, как мой голос надламывается. — Я не могу заставить себя простить тебе предательство. Я пыталась много раз. Но у меня