Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко

Киров и Комаров санкционировали данный вердикт на заседании 4 сентября, предписав закончить работу комиссий не в недельный срок, а к 7 сентября, к созываемому экстренному пленуму областкома. Правда, пленум стал простой формальностью. Оценку бюро обкома одобрил, оргвыводы объявил: президиум областной КК велел переизбрать, а зампреда и секретаря облисполкома Н.И. Иванова и И.Л. Леонова уволить. Понятно, что и Десов не удержался в должности. Пленум областной Контрольной комиссии 9 сентября в присутствии Кирова избрал нового председателя, рабочего с Балтийского завода П.Б. Богданова, а старого лишил даже членства в президиуме[308].

Из письма Орджоникидзе Сталину, 20 сентября 1929 года: «Видел Кирова. Он был здесь. Измотался он до чертиков. До сих пор не может опомниться по-настоящему. Комаров и ряд других работников для Ленинграда едва ли пригодятся. Все было проделано со стороны «Правды» до того безобразно, что трудно себе представить». А вот и мнение Сталина. Первое впечатление изложено в письме Молотову 9 сентября: «Визгливая шумиха насчет лен[инградской] организации вызывает подозрение». По зрелом размышлении 13 сентября генсек выразился жестче: «Грубой ошибкой было выступление в «Правде»… против ленинградского руководства… против Кирова – Комарова… Кто-то (т. е. враг партии) хотел изобразить дело так, что ленинградская верхушка… сопротивляется самокритике и не приемлет её… А… удар по верхушке лен[инградской] организации… есть удар по самому сердцу ЦК…» Сталин поначалу полагал, что выпад произвел «кто-нибудь… вроде Зиновьева или одного из учеников Зиновьева, умеющих ловко льстить Ярославскому». Отсюда и грозный эпитет – «враг партии». Однако постепенно пришло понимание, что «виноваты кое-кто из ЦК», а не оппозиция, и не только тем, что ЦК «на минуту выпустил руль из рук» и не досмотрел за «спортсменом от самокритики» Ярославским. Все гораздо серьезнее[309].

Протокол заседания бюро ЛК от 4 сентября 1929 г. [РГАСПИ]

Протокол заседаний президиума ЦКК и коллегии РКИ от 9 и 13 сентября 1929 г. [РГАСПИ]

В конце концов, кто в августе 1929 года рулил в ЦК? Вячеслав Молотов. Напарник Сталина, идеолог нового антинэповского курса. А кого Сталин прочил ему в преемники? Сергея Кирова, не радикала и не либерала от большевизма, а реалиста, каковым, в принципе, считал себя и сам лидер страны. Правящий дуэт Сталин – Киров означал существенную корректировку политики ВКП(б) в сторону ослабления радикализма: меньше гонений на «кулака», на спецов, духовенство, техническую и творческую интеллигенцию, больше трезвого расчета и здравого смысла. В трактовке ортодоксальной группы Молотова это – форменный Термидор. И если ветеран Секретариата ЦК разглядел на горизонте такую перспективу, то как бы отреагировал?

Публично Сталину не возразишь, если не хочешь последовать по стопам Бухарина, Зиновьева, Троцкого. Зато можно нейтрализовать потенциального соперника, аккуратно дискредитировав его. Вспомним совещание в редакции «Правды»: Емельяна Ярославского вечером 31 августа обхаживали три сотрудника газеты – Николай Николаевич Попов, Леонид Иванович Ковалев и Исаак Михайлович Бахтамов. Бахтамов явно на вторых ролях. Он на ряду с Мариинским – ценный информатор, посетивший Ленинград. Добро Ярославского требовалось либо Попову, либо Ковалеву.

Как ни странно, Молотов в письме Сталину от 17 сентября 1929 года проговорился. Написал, что в «Правде» «редакция слабая, м[ожет] б[ыть], постепенно встанет на ноги, но пока там вертел т. Ковалев – способный, но неустойчивый (м[ожет] б[ыть], фальшивый – не исключаю и этого)». Почему Вячеслав Михайлович поторопился назвать виновного? Намеревался отвлечь вождя от Попова – заведующего агитпропом МК до 10 июня 1929 года, заместителя заведующего АПО ЦК ВКП(б) с июля по октябрь 1928 года? Вот уже почти три месяца «Правдой» управлял триумвират – Ярославский, Попов, Крумин. Геральд Крумин, журналист и редактор, представлял «Правду» на Политбюро. Интересная деталь, когда он в июле отправился в отпуск, на заседания Политбюро от «Правды» приглашался… Н.Н. Попов.

Из письма Надежды Аллилуевой Сталину, сентябрь 1929 года: «На днях… всех вызвали в ЦКК… Заседание вел Серго… Крумин плел… что Ковалев этот материал не показал редкол[легии]… Молотов заявил, что Партийный отд[ел] «Правды» не проводит линии ЦК и вообще занимается перегибом линии партии в самокритике… Серго… стал кричать… до каких пор в «Правде» будет продолжаться Ковалевщина… Кроме этого… на заседании редак[ционной] коллегии Криницкий выступил с заявлением, что Ковалев зиновьевец…» Собрание в ЦКК состоялось 13 сентября 1929 года. Заслушав доклад Г.А. Десова, после прений сформировали проверочную комиссию из шести человек во главе с М.Ф. Шкирятовым. А.И. Криницкий – заведующий АПО ЦК ВКП(б). У него совсем недавно работал заместителем Н.Н. Попов.

Начало и конец письма В.М. Молотова И.В. Сталину от 17 сентября 1929 г. [РГАСПИ]

Очевидно, что Ковалева умышленно предлагали Сталину на роль «козла отпущения». Мол, «бывший троцкист», «человек «темный» и «непонятный» и… не вполне наш», симпатизирует зиновьевцам. Через него оппозиция отомстила Кирову за свое поражение в Ленинграде. Вождь поверил? Нет, сделал вид, что поверил. Ковалева из «Правды» убрал (1 января 1930 года), но прежде перебросил туда членом бюро редколлегии… И.Д. Орахелашвили (2 ноября 1929 года), старого хорошего знакомого Мироныча по Владикавказу. Зачем, нетрудно догадаться: присматривать за Поповым[310].

Сталин понял, кто организовал атаку на Кирова, и другая уловка Молотова не помогла. Вячеслав Михайлович сам озвучил эту версию в письме генсеку от 6 сентября: «Питерцы многие заподозревают лично меня в том, что по ним ударили столь неожиданно. В связи с этим, я ответил Чудову, Серганину, Струппе и Богданову… что от подобных мелкотравчатых обвинений и заподазриваний защищаться не буду»[311]. Откровенно и смело. Впрочем, не без осознания того, что Сталин бессилен предпринять что-либо в отместку. Ведь разрыв с Молотовым для генсека – катастрофа: развенчанные им Бухарин, Томский и Рыков все ещё члены Политбюро… И как вам такой, коалиционный вариант правящего дуэта: Молотов – старший, Бухарин – младший напарник? Что ж, вождь действительно промолчал, и имя того, кто стравливал Кирова с Комаровым, так и осталось для всех невыясненным.

Между тем «совершенно возмутительная история» (выражение Кирова из письма Молотову) имела продолжение, ибо главной цели (разрыва Кирова с Комаровым) интрига пока не достигла. Кстати, оговорка Орджоникидзе о Комарове («едва ли пригодится») в письме генсеку возникла неспроста. Это явно плод общения Серго с Молотовым. А чем не угодил Комаров Молотову? Вячеслав Михайлович поведал о том в письме Сталину в январе 1926 года: «за свою политику (беспринципного соглашательства с частью оппозиционеров)», у него «на каждый крупный пост… свои кандидаты из приятелей, вчера поддерживавших или полуподдерживавших Зин[овьева]»[312]. Как видим, Молотов нетерпим к любому отклонению от идеала. И если в интересах пролетарского дела нужно столкнуть лбами двух неидеальных с молотовской точки зрения коммунистов,