Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - Константин Анатольевич Писаренко
В партии облегченно вздыхали: полоса чрезвычайщины при хлебозаготовках позади. Однако Сталин сознавал, что Рубикон им перейден, и, если он не добьется перелома, лидером партии неминуемо станет её «любимец», и Молотов не преминет столковаться с ним. Вячеслав Михайлович летом 1928 года уже считал, что «рано… ставить в начале июля» вопрос «о перспективах новой кампании» хлебозаготовок, что «насчет цен на хлеб – повысить придется» и т. д. По его летним письмам генсеку хорошо видно, что в роли младшего партнера Молотов вполне обвыкся[301]. И будь на то крайняя необходимость, ему вряд ли что-то помешает признать новым старшим партнером вместо Сталина Бухарина…
Зачем же Иосиф Виссарионович отправился в Ленинград? Процитируем письмо генсека Орджоникидзе от 25 июля: «Теперь ясно… Бухарин плюс… Петровский – Стецкий в Ленинграде… вели групповую работу… Хотели, видимо… «подкачать» Ленинград и повернуть дело в сторону крестьянского уклона». Н.Г. Петровский – ответственный редактор «Ленинградской правды». Она, в отличие от «Красной газеты» (Чагина), напрямую подчинялась главе АПО ЛК А.И. Стецкому. Стецкий и есть один из тех большевиков, что сочувствуют программе Бухарина, но ради единства партии примут новый курс вождя.
И.В. Сталин среди участников партактива во дворце Урицкого, 13 июля 1928 г. [РГАСПИ]
Чтобы продемонстрировать ему, Стецкому, и всем другим аналогично мыслящим коммунистам Питера, что форсированная коллективизация и индустриализация не тактический маневр, а стратегический выбор, генеральный секретарь ЦК и отлучился в Ленинград (возможно, вместе с Кировым в двухместном купе предтечи «Красной стрелы»), где на сей раз официально подменил Мироныча в роли докладчика: утром 13 июля «Ленинградская правда» анонсировала выступление Сталина во дворце Урицкого «сегодня… в 6 часов вечера». И тут же на первой полосе поместила передовицу «Итоги июльского пленума ЦК», вынеся такой итог восьмидневной дискуссии в Москве: «Пленум ЦК решительно подчеркнул временный характер чрезвычайных мер и подтвердил незыблемость новой экономической политики».
Между тем во дворце Урицкого перед членами партии прозвучали иные тезисы:
1. «Социал-демократия является… основной опорой капитализма в рабочем классе в деле подготовки новых войн и интервенций…»
2. «… на хлебном рынке… выход из положения… в том, чтобы объединить постепенно обособленные мелкие и средние крестьянские хозяйства в крупные коллективы и товарищества… работающие на базе новой техники, на базе тракторов и прочих сельскохозяйственных машин. В чем состоит преимущество колхозов?.. они более рентабельны и устойчивы, они более производительны и товарны…»
Протокол закрытого заседания бюро ЛК от 14 июля 1928 г. [РГАСПИ]
3. «Смычка между индустрией и крестьянским хозяйством проходит не только по линии ситца… но и по линии металла», то есть развивать легкую промышленность недостаточно, стране нужен индустриальный рывок. Вот это все и услышали вечером 13 июля три тысячи восемьсот коммунистов Ленинграда, среди них и Стецкий…
Диктовать машинистке на квартире Кирова Сталин закончил в восьмом часу утра 14 июля. До полудня он с Миронычем, судя по всему, отдыхал. А потом вдвоем отправились в Смольный, на экстренное заседание бюро обкома. Обычно оно начиналось в три часа пополудни. В повестке значился один пункт: та самая передовица в «Ленинградской правде» от 13 июля. Двадцать три участника совещания собрались в субботу 14 июля определенно по желанию генсека. Из секретарей ЛК отсутствовал лишь Чудов. Так что Стецкий ещё раз мог убедиться, насколько решительно настроен Сталин, раскритиковавший статью и настоявший, чтобы бюро «предложило» редакции «в очередном номере… исправить эту ошибку и впредь подобных ошибок не допускать».
Визит советского лидера в Ленинград цели достиг. Как писал позднее Стецкий, «по вопросу о коллективизации… я уже после 15‐го съезда занимал… особую позицию и считал линию партии правильной. Когда же Бухарин выступил и против индустриализации, то я понял, что мне с ними не по дороге. В октябре 1928 г. я пришел к т. Серго и ему заявил, что разрываю с группой Бухарина. То же я сказал и Сергею Мироновичу…»[302]
В воскресенье, 15 июля, Киров отвез Сталина на Волховстрой и детально ознакомил его с работой первой в стране крупной гидроэлектростанции, а вечером проводил на вокзал. Короткие ленинградские «выходные» генсека завершились, и он возвратился в Москву. А наш герой во вторник 17 июля отписал отдыхавшей на «даче», в Кисловодске, жене: «Был у меня 2–3 дня т. Сталин. Ездил с ним на Волхов. Позавчера т. Ст[алин] уехал». Лаконично. Без подробностей. Не то что о предстоящем отпуске: «Я мог бы поехать в отпуск и 5‐го и 10‐го августа, но дело в том, что 1‐го августа начинается охота. Спутники мои… ждать меня не станут… Это значило бы пропустить самый интересный момент. Вот почему и я решил начать отпуск 1‐го августа. Едем довольно далеко. Дней на пять».
Между прочим, бюро обкома распределило отпуска среди секретарей ещё 16 мая: Чудов – с 1 июня; Стецкий – с 1 июля, Киров и Комаров – с 1 августа, Угаров – с 15 сентября. Странно, что объяснения жене Сергей Миронович дал два месяца спустя. А что касается охоты, то, да, «охота была любимым отдыхом» Кирова. Он «почти все годы проводил свой отпуск, охотясь под Ленинградом. А в майские и октябрьские праздники было уж заведено твердо: как только парад кончится, Мироныч приезжает домой, быстро переодевается, берет ружье и за город – охотиться», – вспоминал его шофер С.М. Юдин. Привычка зародилась ещё в Баку, когда, взяв любимый «виккерс», в сопровождении любимых собак Бима или Ральфа генеральный секретарь ЦК АКП уходил один или с приятелями (бывало и с Серго) на озера, в горы или на «исторический остров Вульф» «стрельнуть дуплетом в гусей, уток или кашкалдаков».
С.М. Киров и Н.П. Комаров на привале во время охоты. [РГАСПИ]
В Ленинграде мало что изменилось. «Чуть только рассветает, он уже в лес, и ходит иногда до полной темноты… всегда… на охоте бодр и весел. Терпение и настойчивость у Сергея Мироновича были прямо на удивление. Пойдет… засядет в шалаш и сидит несколько часов на одном месте. Зато… без добычи почти никогда не возвращался». Чаще всего Киров охотился в районе поселка Тайцы, километрах в тридцати юго-западнее Ленинграда, под Красным Селом. Но мог «забрести» и подальше, на Старую Ладогу или под Псков[303].
Эта любовь к охоте оказалась не такой уж политически безобидной. В 1926 году популярный очеркист А. Зорич (псевдоним В.Т. Локотя) написал для «Правды» фельетон «Две собачки» о псах «ответственного лица» «на юге», которое «переехало с юга на север». Фабула сатирического очерка такова: хозяин уехал из
