Тайна пропавших страниц - Анастасия Безлюдная

Я на секунду перевела взгляд на Закладкин-са. Он улыбался! Это была улыбка самого счастливого в мире человека!

Женщина накрыла на стол, что-то сказала (слов не было слышно, только видно, как шевелились губы), и вдруг с дерева спрыгнула девочка. Она была одета в костюмчик: синие шортики и белую блузу с большим отложным воротником в полоску.

– Какая хорошенькая! – Я залюбовалась золотистыми кудряшками малышки.

– Да. Закладкинс в детстве быть похож на деффочка, – скрипнул хамелеон.

– Закладкинс?! – Я присмотрелась к «девочке» и с трудом нашла в ней какое-то сходство с тем, кто сейчас спал. – Но у него же не было детства! Его нарисовали сразу взрослым!

– Детство быть у всех. Просто иногда мы этого не помнить, – вздохнул Пифю. – Закладкинс смотреть этот сон каждый ночь.

«Девочка»-Закладкинс и женщина сели за стол пить чай. Он о чём-то рассказывал, женщина смеялась.

– Может, это отрывок из какой-то книги? – Я не понимала, откуда у Закладкинса вдруг взялось детство.

– Я точно знать! Это воспоминания. Я видеть всё это вживую! Когда-то месье с сынок и мадам жить в этом доме. Но потом мадам заболеть и… – Хамелеон вдруг почернел. В свете книжных корешков искорками блеснули капающие слёзы.

– Она умерла? – Тоска больно сдавила мне горло.

Пифю долго молчал и наконец заговорил:

– Месье продать дом и сад и переехать в Париж. Мальчик едва не умереть от горя.

Закладкинс вдруг застонал и повернулся на другой бок. Картинка над ним расплылась, будто на неё пролили воду.

– Мальчику сказать, что его мама улететь на небо. И он мечтать стать взрослым и полететь к ней на самолёт. Мальчик везде рисовать себя большим. Детство Закладкинс – это детство мальчик. Когда мама умереть, умереть и детство.

Глава 17

Катышек на свитере великана

Ночь тянулась долго, как скучная книга. Я лежала на маленьком диванчике для читателей и не могла уснуть – всё думала: о Закладкинсе, его маме и папе, о своих родителях, о Киле и Транти. И ещё одна мысль не давала мне покоя. Со всей этой беготнёй мне просто некогда было как следует её обдумать.

– Бруклин, скажи, мы что, тоже живём в книге, как и ты? – задала я мучивший меня вопрос.

– Ну конечно! Ты только сейчас это поняла?! – Крокодил подскочил с дивана. – Правда, мой дом на сорок седьмой странице, а ваш – вся книга. Я, пузявочка, эпизодический персонаж [17]. Зато по книгам перемещаться умею, а это не каждому дано!

– Но я же дышу, говорю, ем и сплю, хохочу и плачу! Как я могу быть выдумкой какого-то писателя?!

– А ты и дальше живи и хохочи. Зачем задумываться? Есть наш мир, книжный, и есть ещё какой-то. Ты думаешь, почему тётушка Букс нас никогда не замечает? Потому, что для неё мы книжные персонажи. А она для нас как привидение – из другого мира. – Бруклин скорчил смешную страшную рожу. – Только вот и её мир тоже может оказаться книгой в чьей-то библиотеке.

– Кажется, я поняла. У папы даже есть шутка на эту тему. Что наша планета всего лишь катышек на свитере Великана. А когда идёт дождь, папа всегда смеётся, что Великан решил постирать свой свитер.

– Ха-ха! Катышек! – Крокодил вдруг присел рядышком и ткнул меня лапой в бок. – Смотри, сколько планет на твоём свитере! Целая Вселенная!

Я хихикнула. Ну да, мой старенький свитер был весь в катышках и вообще больше походил на бабочкин кокон, бывший в употреблении. Зато в этот шерстяной «кокон» цвета кофе с молоком я помещалась вся целиком, с коленками. Уютней не придумаешь!

– Ладно, – хмыкнул Бруклин, – будем надеяться, что никто не решит наделать бумажных самолётиков из книги под названием «Библиотека».

– Да уж. И почему я не задумывалась об этом раньше? Мама и папа по книгам путешествуют, мы из библиотеки через книгу домой возвращаемся… И мне даже в голову не пришло, что и живём мы тоже в книге.

– Ну ты же не внезапно в книжку попала. – Бруклин ласково погладил лапой мои волосы. – Ты в ней с рождения находишься. А когда что-то долго присутствует в твоей жизни (даже если это очень странный мир), это становится частью тебя.

Сложно такое в голове уложить! Мурашки по коже, когда думаю об этом… Да вы и сами попробуйте! Да-да, именно вы, кто прямо сейчас читает эту страницу. Представьте, что ваш мир – это огромная книга! И кто-то внимательно следит за вашей жизнью, листая страницу за страницей. Ну и как ощущения? Нереальные, правда?! Я, пожалуй, буду стараться жить так, чтобы тому, кто читает мою книгу, было не скучно. Не люблю скучные книги.

Лишь под утро я наконец задремала. Бруклин похрапывал рядышком, положив голову на подлокотник. Проснулись мы оттого, что громко хлопнула дверь.

– Тётушка Букс!

Библиотекарша вошла, грохнула на стул сумку, повесила на крючок пальто и смешную лиловую шляпку-колокольчик. Нас она, понятное дело, не замечала.

– Пффф! Какой только бред не печатают! – Тётушка Букс достала из сумки книгу в зелёной замшевой обложке и раздражённо швырнула её на стол. – Автор хотел что-то написать, но явно забыл что! Всё время говорит о какой-то Бачате, но ни в одной главе её нет!

Продолжая бубнить себе под нос, она ушла вглубь библиотеки и зазвенела там чашками.

Я схватила книгу и бросилась к стеллажам со сказками. Бруклин рванул за мной.

– Домой?

– Домой!

И вдруг я вспомнила голубой дом с черепичной крышей. А уже в следующую секунду неожиданно столкнулась с его жильцом! Закладкинс! Он сидел в окружении разбросанных книжных страниц, словно среди останков кораблекрушения. На лице его было такое отчаяние, какое бывает у человека, потерявшего всё!

Он раскачивался из стороны в сторону и мычал:

– Это всё не то… не то!

Бедняга! Как я теперь его понимала! Что толку от всех этих страниц с самым лучшим морем, садом или чем там ещё. Будь их даже тысяча – они не заменят родного дома! Я бросилась было к Закладкинсу, чтобы утешить его, но Бруклин меня опередил. Со страшным рычанием крокодил подскочил к несчастному, отшвырнул его в угол и принялся лихорадочно перебирать страницы.

– Озеро, родное озеро, где же ты, ну где?

– Это всё моё! – налетел на Бруклина Закладкинс. В гневе он, видимо,