«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин
Сразу после ареста, 28 июня, Берия написал письмо в ЦК. Адресоваться он будет непосредственно к Маленкову, причем в подчеркнуто товарищеском тоне – на «ты» – и называя его «дорогой Георгий», что лишний раз свидетельствует о тесном характере их личных отношений. Берия начал письмо с заверения в личной лояльности, напомнив, что «МВД внесло в ЦК и в Правительство» по его, Маленкова, совету («по твоему совету») и «по некоторым вопросам по совету т. Хрущова Н.С. ряд заслуживающих политических и практических предложений, как то: по реабилитации врачей, реабилитации по так называемому мингрельско-национальному центру в Грузии и возвращении неправильно сосланных из Грузии, об амнистии, о ликвидации паспортного режима, по исправлению искривления линии партии, допущенной в национальной политике и в карательных мероприятиях в Литовской ССР, Западной Украине и Западной Белоруссии».
Еще в одном письме на имя Маленкова от 1 июля Берия обратится к каждому из членов Президиума ЦК, на следующий день – ко всем членам Президиума сразу. Он признает свои ошибки, «глупость и политическое недомыслие», свое неправильное и недопустимое поведение, «вносившее нервозность и излишнюю резкость», «вольность и развязность». Напомнит Берия Маленкову о годах совместной работы. «Особенно тяжело и непростительно, – признается Берия Маленкову, – мое поведение в отношении тебя, где я виноват на все сто процентов». В конце концов Берия правильно оценит сложившуюся расстановку сил. В своем последнем обращении от 2 июля он укажет на главных виновников своего преследования: «Т. Маленкова и т. Хрущева прошу не упорствовать, разве будет плохо, если т-ща реабилитируют»43. Но письма, наполненные мольбами о снисхождении и прощении, конечно, не помогли.
Заключительное слово Г.М. Маленкова на пленуме ЦК КПСС об устранении ненормальностей в партийной жизни. 7 июля 1953
[РГАСПИ. Ф. 83. Оп. 1.Д.З. Л. 156]
На пленуме ЦК, начавшем работу в тот же самый день, 2 июля, главным вопросом повестки дня станет вопрос «О преступных антипартийных и антигосударственных действиях Берия». В своем докладе Маленков подвел и публично озвучил итоги этого дела. В его архиве сохранилось несколько вариантов доклада, включая черновые наброски, сделанные самим Маленковым44. Берия обвинялся в том, что он «стал ловко и умело пользоваться своим положением министра внутренних дел и развил активную деятельность в том преступном направлении, чтобы поставить МВД над партией и правительством», использовал охрану членов Президиума «для контроля за ними». Охарактеризовав Берию как «преступно разложившегося человека», «подрывника единства нашего ЦК», Маленков, однако, не стал обнародовать «шпионскую версию» обвинений против Берии, которая позднее вошла в повсеместное употребление. Однако «решение об отсечении этой гадины, пробравшейся в руководство партии», он озвучит45. Специально раз за разом он будет акцентировать внимание на теме коллективности руководства и усиления контроля над деятельностью аппарата управления в целом и органов МВД в частности46.
На этом пленуме Маленков постарается положить конец разговорам о преемнике Сталина. «Здесь, на пленуме, – скажет Маленков, – неосторожно и явно неправильно был затронут вопрос о преемнике товарища Сталина. Никто один не смеет, не может, не должен и не хочет претендовать на роль преемника. Преемником великого Сталина является крепко сплоченный, монолитный коллектив руководителей партии…» Так в Советском Союзе на короткий срок появится так называемое коллективное руководство47.
Вполне возможно, что Маленков был искренен в своих многократных клятвах верности принципу коллективности руководства. Он, судя по всему, вполне комфортно чувствовал себя в положении «первого среди равных» и не претендовал на роль «вождя». По воспоминаниям Д.Т. Шепилова, «Маленков по своей натуре был лишен всяких диктаторских черт… он не был честолюбивым человеком. Он был мягок, податлив всяким влияниям и всегда испытывал необходимость притулиться к какому-нибудь человеку с сильной волей… Он был идеальным и талантливым исполнителем чужой воли, и в исполнительской роли он проявлял блестящие организаторские способности, поразительную работоспособность, размах и рвение».
От двух наиболее авторитетных членов этого руководства уже на этом пленуме Маленков получит два чувствительных укола. Хрущев решит напомнить, что «товарищу Маленкову было поручено наблюдать за сельским хозяйством, Берия, демонстрируя внешне свою дружбу с товарищем Маленковым, на деле тормозил вопросы, которые вносились по сельскому хозяйству, чтобы подрывать колхозы. Кроме этого, он преследовал цель действовать против т. Маленкова». Этим бы и ограничиться. Однако Хрущев подчеркнет: «В результате многие отрасли сельского хозяйства находятся в запущенном состоянии, молока мало, мяса мало»48.
Молотов обратит внимание собравшихся, что именно Берия, «который тогда явочным порядком присвоил себе это право», выступил в марте месяце на предыдущем заседании пленума с предложением о председателе Совета министров, т. е. о назначении Маленкова49. Такую увязку двух имен вряд ли можно признать случайной. Вероятнее всего, и Хрущев, и Молотов постарались, насколько это было возможным в сложившихся обстоятельствах, бросить тень непосредственно на репутацию премьер-министра.
7 июля пленум постановил: «За предательские действия, направленные на подрыв Советского государства, исключить Л.П. Берия как врага партии и советского народа из членов Коммунистической партии Советского Союза и предать суду»50. Он был лишен воинских званий и наград, лично ему принадлежащее имущество было конфисковано. Приговором Специального судебного присутствия Верховного суда СССР от 23 декабря 1953 года он был приговорен к смертной казни, приговор обжалованию не подлежал и был приведен в исполнение в тот же день. В 1953–1954 годах были преданы суду и расстреляны и другие руководители госбезопасности: В.С. Абакумов, В.Г. Деканозов, Б.З. Кобулов, В.Н. Меркулов, многие начальники следственной части по особо важным делам МГБ, их заместители. Они унесли в мир иной не только многие тайны советской госбезопасности, но и личные секреты многих членов советского руководства.
Новый курс!
Выше нам уже довелось рассказывать о том, что на июльском 1953 года пленуме ЦК Маленков позволит себе критику не только культа личности, но и теоретических воззрений Сталина по экономическим вопросам. Ее «огонь» он направит в сторону сталинского «завещания», которым для многих стала его последняя крупная работа «Экономические проблемы социализма в СССР». Прежде всего критике Маленков подвергнет главный сталинский тезис о необходимости перехода от товарно-денежных отношений к прямому продуктообмену51. Будучи
