Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
В мае 1-я Конная приняла самое активное участие в войне с «белополяками», которые перед этим захватили Киев и Западную Белоруссию. Несмотря на все нестроения со снабжением, предательство некоторых казачьих частей, будённовцы с мая до конца июля успешно били отлично оснащенную и вооруженную польскую армию. Как известно, последующие неудачи, закончившиеся крахом всей «польской кампании» РККА, проистекли из-за недооценки силы сопротивления поляков и поддержки местного населения на территории собственно Польши. «Наполеоновские» планы Тухачевского по взятию Варшавы, шапкозакидательство многих кремлевских вождей, надеявшихся на «классовую солидарность польского пролетариата», оказались сильнее дельного предостережения Сталина, которое он дал в статье «Новый поход Антанты на Россию», опубликованной в «Правде» 26 мая: «В отличие от тыла Колчака и Деникина, тыл польских войск является однородным и национально спаянным, преобладающее настроение – «чувство отчизны» – передается по многочисленным нитям польскому фронту, создавая в частях национальную спайку и твердость».
Эту польскую «спайку» Славский в полной мере ощутил на себе. В июне 1920 года его Особая кавалерийская бригада сражалась на левом фланге 1‐й Конной, отводя готовившийся удар поляков по флангу и тылам армии, которая в это время вела бои в Дубно-Ровненском направлении. Тогда за инициативу и храбрость, проявленную в бою у местечка Радзивиллов, орденом Красного Знамени был награжден командир 1‐го полка Особой кавбригады Елисей Горячев.
«По его инициативе два полка кавбригады поднялись в атаку, сыгравшую решающую роль в разгроме 2‐й польской кавалерийской дивизии», – сообщает историк Сергей Орловский [100. С. 36].
Елисей (Евсей) Горячев – природный донской казак, подхорунжий, полный георгиевский кавалер Германской войны, под чьим командованием красноармеец Ефим Славский не раз ходил в атаку (у того же Радзивиллова), – был человеком смелым и открытым, сильно повлиявшим на нашего героя. Ценил его и сам Семён Михайлович: «4 июля 45‐я стрелковая дивизия с подходом кавалерийской группы А.М. Осадчего перешла в наступление северо-восточнее местечка Грицев. Вначале противник сопротивлялся. Но когда, обнажив клинки, Особый кавалерийский полк Е.И. Горячева ринулся в атаку, неприятель оставил позиции и начал отходить к Грицеву» [42. С. 43].
Плакат времен советско-польской войны.
[Из открытых источников]
Жаркие схватки с рубкой и стрельбой на скаку, сменялись обходными маневрами, засадами, кратким отдыхом на галицийских хуторах и в польско-еврейских местечках. И там красноармейцы столкнулись с тем, о чем Сталин предупреждал еще в мае, – сплоченностью местного населения против «большевиков-москалей». Так, в ночь на 14 августа польские кавалеристы с помощью местного проводника-католика скрытно обошли в предрассветном тумане сторожевой дивизион Конармии и, войдя незаметно в село Лопатино, напали на будённовский штаб.
Второй полк, где служил Ефим Славский, принял на себя тогда главный удар поляков и лишь благодаря героизму и стойкости бойцов спас штаб от катастрофы.
Будённый ярко описал в своей книге тот бой: «Минуту я стоял на месте и осматривался. На южной окраине и в центре села гремела ружейная и пулеметная стрельба, ухали разрывы гранат. Ударила даже артиллерия. Но нельзя было определить, кто и откуда ведет огонь. Там, где располагался полештарм, шла шумная схватка, дымились постройки, тарахтели повозки. Метрах в трехстах, на восточной окраине села, появилась конница, и я поскакал ей навстречу. Это оказались эскадроны Сибирского полка Особой бригады. Впереди выделялся мощной фигурой командир полка Н.В. Ракитин…» [42. С. 30].
А в итоге: «Три атаки Особой бригады были отбиты. Противник оказался отлично вооруженным и стойким. Кроме Ракитина оказались раненными несколько командиров эскадронов и взводов, в их числе и командир взвода Е.П. Славский» [42. С. 43–44].
Это, собственно, первое упоминание Ефима Славского в воинских сводках и первые точные данные о его ранениях. (Сам он упоминал еще об одном, в левую руку, но последнее документально не зафиксировано.) А рубцы на обеих ногах он не прочь был и продемонстрировать сомневающимся: «Славский водрузил на стол бутылку коньяка и вдруг начал снимать с себя спортивные брюки. Я опешил, но виду не подал. Столь необычное начало разговора, как я понял потом, относилось к первым страницам его, Славского, биографии. Крестьянский сын из Макеевки, он с Первой Конной ходил под Варшаву в 1921 году, был ранен в обе ноги и вот теперь хотел «продемонстрировать» старые раны, дабы у журналиста не было сомнений», – пишет казахстанский журналист Олег Квятковский [74].
И хотя Славский «ходил под Варшаву» все же в 1920‐м, а не в 1921 году, как сообщает автор, можно, наверное, поверить, что эпизод со сниманием брюк он не выдумал для красного словца.
После ранения Ефим вновь выпал из боевых действий на несколько месяцев. И к своему счастью, не видел бесславного конца польского похода, когда Конармия, стоявшая под Львовом вместе с другими соединениями РККА, вынуждена была за 10 дней откатиться на восток практически на исходные позиции.
Потери будённовцев в этой войне оказались тяжелыми: 10 483 рядовых бойца и 1136 командиров. В некоторых частях личный состав уже в первый месяц сражений сократился почти вдвое.
Славскому также повезло, что, отправленный в тыловой лазарет, он не застал позорных страниц 1-й Конной во время сентябрьского отступления и октябрьских дней. Тогда, измученные боями, ошеломленные фиаско своих боевых трудов, многие будёновцы – группами и целыми частями – разлагались, устраивали пьяные оргии и погромы в местечках, через которые проходили: жгли дома, насиловали и забирали с собой местных девушек.
Сами командиры 1-й Конной в приказе № 89 от 9 октября 1920 на станции Ракитно признавали: «Там, где прошли преступные полки недавно еще славной 1‐й конной армии, учреждения советской власти разрушены, честные труженики бросают работу и разбегаются при одном только известии о приближении бандитских частей. Красный тыл разорен, расстроен и поэтому уничтожено правильное снабжение и руководство красных армий, сражающихся на фронте. Трудовое население, которое когда-то встречало с радостью первую конную армию, теперь шлет вслед проклятия. Имя Первой конной армии поругано. Наши славные боевые знамена залиты кровью невинных жертв. Враг радуется предательской помощи ему и от разложения частей нашей армии» [77].
Славский отправился от ранения уже после того, как когда из Москвы прибыл специальный поезд с членами Совнаркома разбираться с разложением Конармии. Самая «погромная» 6‐я дивизия была окружена и частично разоружена той самой Особой бригадой, где сражался Славский. Сто десять будённовцев (по некоторым данным – вчетверо больше) были расстреляны по приговору ревтрибунала.
Ефим присоединился к своей бригаде, когда
