Ефим Славский. Атомный главком - Андрей Евгеньевич Самохин
Плакат о борьбе с тифом.
[Из открытых источников]
Часть его бойцов, в частности из 9‐го полка, при этом осталась воевать в других красных частях.
Все это Ефим Славский видел уже, можно сказать, в полузабытьи: в разгар распада дивизии Махно, отступления и других печальных событий он заболел сыпным тифом – бичом «Гражданки».
Только официально зарегистрированных больных «сыпняком» в 1918–1923 годах в России было 7,5 млн человек. А по оценке советского иммунолога и эпидемиолога того времени Л.А. Тарасевича, реальное количество заболевших тифом только в 1918–1920 годах составило 25 млн человек. Погибло же от «вшивого тифа», по самым скромным подсчетам, более 700 тысяч человек [82. С. 357].
Славский, к счастью, не оказался в числе последних – организм у него был поистине могучим. При отступлении, а точнее сказать – бегстве, красноармейцев от прорвавшейся конницы Шкуро товарищи по оружию оставили больного Ефима на попечении хозяев небольшого малороссийского хутора на отшибе.
Его трясло, била горячка. Отлеживался сперва на сеновале в сарае, впадая по временам в забытье. Добрые хозяева отпаивали козьим молоком, пропарили в печке завшивленную одежду, спрятали далеко за застрехи винтовку и шашку. Белые прошли мимо маленького хутора, сам же он затвердил легенду: крестьянский сын, поехал на рынок в Мариуполь – там заразился. Хозяйский сын и сам с 1918‐го воевал где-то, А уж у красных ли, белых или зеленых – то его родители не ведали.
Ослабевший Ефим медленно приходил в себя, выздоравливая все лето. Отступавшая Красная армия была уже далеко. Белые заняли Одессу, Екатеринослав, Харьков, Киев, Царицын, Воронеж. Ефиму казалось: рушатся все надежды – народная революция гибнет на глазах. Осунувшийся после болезни, он помогал в уборке урожая приютившим его крестьянам, чинил инвентарь. И посматривал на восток…
Когда убрали хлеб, посеяли озимые, окрепший красноармеец, поблагодарив хозяев, ушел с хутора. Благополучно добрался на перекладных до родной Макеевки. Мать зарыдала при встрече: не чаяла уже увидеть живым. Накрыла на стол: отчим (мать вышла второй раз замуж), крякнув, достал штоф горилки. Повзрослевшие брат с сестрой, раскрыв рты, ловили слова исхудавшего и немного чужого Ефима. Но он больше помалкивал.
Не вызвав подозрений деникинской администрации, Ефим вновь поступил на родной завод: рабочие руки были нужны при любой власти. Рабочие с напряжением ловили слухи о военных действиях на севере. Деникинский «Вестник Донской Армии», приносимый на завод, полнился сперва реляциями о победах «доблестной добровольческой армии» над большевиками, сообщал о крупном денежном призе, который учредили донецкие фабриканты для того подразделения ВСЮР, которое первым войдет в Москву.
Однако к концу осени победный тон в белых изданиях стал бледнеть. Да и сами эти газеты однажды куда-то пропали. Вскоре стало ясно: белые отбиты от Москвы, «красная волна» неудержимо гонит их обратно – к югу. Впереди шла легенда о новой красной силе – 1-й Конной армии Будённого, не знающей поражений. Ждал ее прихода и Ефим Славский. И дождался…
В конце декабря 1919‐го 1-я Конная с боями прорвала оборону деникинцев у «входа» в Донбасс, переправившись через Северский Донец. К 1 января 1920 года 11‐я кавалерийская и 9‐я стрелковая дивизии Конармии при поддержке бронепоездов развили наступление от Горловки, овладев станцией Иловайской и районом Амвросиевки. А 3–4 января были освобождены Юзовка и соседняя Макеевка.
В те холодные январские дни макеевский рабочий Славский, придя в полевой штаб Конармии, расположившийся в здании заводоуправления, поведал свою боевую историю. Может быть, тут же во дворе показал, как умеет ездить верхом. И вновь стал красноармейцем, получив винтовку, шашку и коня. А еще – островерхую будёновку, с которой с тех пор не расставался…
Трудно проникнуть в его чувства, но, наверное, тогда он был счастлив. «Когда Октябрьская революция совершилась, была чудовищная разруха. Нас окружал империализм. Нам надо было завоевать свое право жизни. Вокруг нас была капиталистическая блокада – известно же это. А мы отстояли! Устояли, что называется!» – вспоминал на склоне лет Е.П. Славский.
Он и был одним из тех, кто помог выстоять красной республике Советов, воюя за новую жизнь, в которую поверил всей душой. И которой беззаветно служил потом все свои годы.
Глава 2
«Среди зноя и пыли мы с Будённым ходили»
Напомним лаконичные строки из воспоминаний Ефима Павловича Славского: «Влился в Буденновскую армию и около пяти лет воевал в Донбассе, на Северном Кавказе». Свою будённовскую эпопею Славский вспоминал из времен Гражданской войны всего охотнее. Именно в 1-й Конармии он стал командиром и комиссаром, получил первые награды и ранения, окончательно закрепил те черты характера, за которые годы спустя высокие начальники с уважительной иронией звали его «наш будённовец».
Первая Конная была создана 19 ноября 1919 года приказом Реввоенсовета Южного фронта по предложению члена РВС Иосифа Сталина, «красных кавалеристов» Бориса Думенко и будущего командира 2-й Конной армии Филиппа Миронова. Произошло это «на волне» перелома в Гражданской войне, после разгрома деникинской кавалерии в боях под Воронежем и Касторной.
Командование РККА успешно училось на своем горьком опыте. Поначалу большевики не жаловали кавалерийские соединения. И белые весною – летом 1919‐го крепко их поучили: 3‐й Кубанский корпус генерал-лейтенанта Андрея Шкуро и 4‐й Донской конный корпус генерал-лейтенанта Константина Мамантова своими внезапными рейдами по тылам Красной армии наводили ужас, рассекая целые дивизии, нарушая координацию и снабжение частей, обращая их в паническое бегство.
С другой стороны, большое впечатление на красных произвели комбинированные атаки белой кавалерии и танков в Донбассе, а также оперативная мощь пулеметных тачанок с тройкой коней, которую открыли махновцы. Все это было соединено в итоге в весьма успешный боевой конгломерат.
Первая Конармия стала уникальным – первым в России и в мире – оперативно-стратегическим соединением, позволявшим наносить комбинированные массированные атаки в пешем и конном строю при поддержке орудий, бронемашин и подвижных пулеметных расчетов на тачанках. Она имела в своих рядах 9 тысяч кавалеристов из трех дивизий. Каждая состояла из трех бригад, а те в свою очередь – из двух полков. Приданные две стрелковые дивизии насчитывали
