Операция "Эликсир" - Сергей Борисович Рюмин
Честно говоря, у Комара с грамотностью всегда были натянутые отношения.
— А ты?
— А я нет. Все, кроме физики «четверки». Физика — «пять»!
— Оффигеть!
Физика у Мишки в школе была слабым звеном: одни «тройки». Было чему удивляться.
— Там практическая задача по электричеству была из сборника Рымкевичей. Рассчитать выходную мощность устройства.
— Рассчитал?
— Влёт! И начал отвечать с неё. Препод даже слушать дальше не стал. Сказал, нам такие инженеры нужны!
— А что ж Андрэ-то?
— В техникум электронных приборов документы подал. В техникумы после десятого без экзаменов принимают.
— Сильно расстроился?
— Не то слово! — Мишка вздохнул. Кофе закипел. Он поспешно выключил газ, подождал, пока напиток осядет, разлил по чашкам.
— А тут еще эта кобыла…
— Лариска что ли? — уточнил я.
— Ну, а кто же? Она…
— Поступила? А Алёнка?
Мишка подхватил свою чашку:
— Пошли!
И направился в зал. Там он вольготно уселся в кресло, закинув ногу на ногу, как какой-нибудь там аристократ, несмотря на пузыри на коленях старых треников, поставил чашку на журнальный столик, подвинул к себе поближе пачку сигарет, пепельницу. Я сел в кресло с другого края столика.
Мишка прикурил, пустил дым в потолок.
— К приезду предков проветрить не забудь! — заметил я.
— Еще полторы недели, — отмахнулся он, сделал глоток, затянулся сигаретой. — Кайф!..
— Так что там девчонки-то? — напомнил я.
— Лариска поступила, — ответил Мишка. — Алёнка нет. Химию завалила. Неделю в соплях ходила, пошла на почту работать. Дальше, говорит, видно будет, хочет по осени устроиться куда-нибудь в поликлинику, чтобы целевое направление в мединститут получить.
— А остальные наши? — я тоже наслаждался кофе.
— Зеленчук уехал поступать в военное училище, как и планировал. Щеглов тоже в техникум документы подал. Да, прикинь, твоя Ленка-Жазиль в медицинский поступила! Все экзамены на «отлично» сдала.
— Откуда знаешь? — усмехнулся я.
— Лавруха сказала. На днях её встретил возле клуба. Про тебя спрашивала.
— Понятно. Думаешь, без «подмазки»?
— Как же? У Жазильки мамаша директор магазина, — засмеялся Мишка. — Там «подмазка» будь здоров! Даже не «подмазка», а на довольствие кого-то поставила. Сто пудов!
— Кроме Лаврухи кого еще из учителей видел? Карабалака? Гревцову?
— Максима Ивановича не видел, — ответил Мишка. — Малевская увольняться передумала. Наташка, слышал от Помазкова, работу ищет. Я её видел, но так, мельком. Здрасьте, здрасьте и всё. Даже не пообщались. В принципе, о чём мне с ней общаться-то? Это у тебя к ней чуЙства…
Мишка засмеялся.
— Что? — возмутился я. — Какие чуЙства?
— Кстати, — Мишка нахмурился. — Тут с твоими монетами проблемка нарисовалась.
— Какая? — удивился я.
— Андрэ свою решил загнать, нашел коллекционера. Тот ему предложил 300 рублей. А если не продаст, пригрозил в ментовку сдать, типа, незаконные сделки с драгметаллом. Андрюха продал. Коллекционер начал его пытать, откуда у него монета. Он на меня указал, я ж ему про тебя не сказал как-то так.
— Блин! Монета золотая шестнадцатого века! — засмеялся я. — Она не одну тысячу рублей стоит! А он её за 300 рэ отдал. К тебе тоже подходили, да?
— Подходили, — кивнул Мишка. — И не один, с дружками. Быки такие с уголовными замашками. А я что? Я им сказал, была, мол, одна монета, от бабки осталась, и ту Андрюхе подарил. Они отвалили. Телефончик оставили, если вдруг найду чего-нибудь, то они возьмут за хорошие деньги.
Он допил кофе, окурок затушил в пепельнице.
— Только я теперь эту монетку хрен кому продам! Пусть у меня лежит.
Я пожал плечами.
— Телефончик не потеряй, а лучше мне дай, — попросил я. Мишка встал, вышел из зала. Через минуту вернулся, протянул мне визитную карточку. Я прочел вслух:
— Корнев Эдуард Соломонович. Писатель. Переводчик. Консультант. 7−29–82.
— Корнев — это сам коллекционер, — сообщил Мишка. Я сунул визитку в нагрудный карман рубашки. Будет время, навещу этого «коллекционера». Нехорошо моих друзей обманывать.
— А у тебя там еще монетки какой-нибудь редкой не завалялось? — с хитрым выражением на лице спросил Мишка. — Подарил бы еще… На день знаний.
— Может, и подарю, — улыбаясь, согласился я. — Посмотреть надо.
Среди монет, найденных в ските, кроме золотых гульденов, были и другие: и золотые, и серебряные, и медные. Посмотрю, что у меня осталось. Их Василий Макарович так и не успел «пристроить». Некогда, говорит. Мне не жалко, а друзьям в радость.
К Зинаиде Михайловне я подъехал за пятнадцать минут до обозначенного времени, запарковал «Росинанта» на площадке у ЦУМа, поднялся прямо в кабинет. Коллеги Зинаиды Михайловны меня уже узнавали, почтительно здоровались со мной. О моих взаимоотношениях с ней догадки в магазине среди сотрудниц варьировались всяко разные: от любовника до близкого родственника, чуть ли не внебрачного сына. Некоторую сумятицу вносили визиты «высоких» гостей одновременно с моим появлением: и мужчин, и женщин. Тут уж воображение магазинных кумушек давало сбой.
Я, предварительно постучав в дверь, зашел в кабинет, поздоровался. Зинаида Михайловна встала, вышла мне навстречу, тепло обняла.
— Не обижают «товарищи сверху»? — шутливо поинтересовался я, вспоминая встречу с начальником управления торговли.
— Да ты что, Антон! — отмахнулась она. — Вообще прекратили мне левый товар возить на реализацию. Только дифирамбы в свой адрес и слышу. Депутатом меня выдвинули в горсовет.
— Отлично, Зинаида Михайловна, — искренне порадовался я за неё. — А вы увольняться хотели.
— Спас ты меня, Антон! — кивнула она и, намекая на «пациентку», поинтересовалась. — Пока её нет, что-нибудь надо?
— А у вас пару телогреек самого маленького, типа, детского размера можно найти? — я вспомнил про лесного хозяина и домового. Уж очень старая одежонка у них была. Директриса задумалась, пожала плечами. Потом кивнула мне:
— Сейчас посмотрю!
И скрылась за дверью. Отсутствовала она минуты три, пришла и обрадовала:
— Есть 38 размер. Будешь брать? Это примерно на полтора метра ростом, может, чуть меньше.
— Буду! — решил я.
— С тебя 9,80, — сказала она. — Сейчас принесут. Для кого это ты такую одежду покупаешь?
Она засмеялась. Действительно,
