Заветная тайна Крота Фердинанда - Микаэль Брюн-Арно

Увидев нарядные шляпки, платья и жилеты, развешанные на вешалках, а также лежавший на комоде фотоаппарат, хозяин книжного магазина сразу понял, что оказался в спальне Миры и Фердинанда и что, несмотря на все проблемы с непослушной памятью, крот так и не позволил болезни войти в эту комнату. И пусть остальные помещения дома были отмечены печатью Забвения, эта супружеская спальня оставалась неприступным храмом, осквернить который не могла никакая болезнь. «Как прекрасна такая любовь», — подумал Арчибальд, подходя к другу. Маленький крот обнял его за талию (выше он просто не мог дотянуться), словно хотел таким образом выразить свою благодарность.

— Думаю, в той комнате нам делать нечего, дорогой Фердинанд, — промолвил Арчибальд и затворил дверь. — Оставим всё как есть.

Владелец книжного магазина был слегка озадачен. Они навели полный порядок во всём доме и не нашли ничего, что могло бы пролить свет на судьбу Миры — что с ней случилось, куда она исчезла. Все её вещи были аккуратно сложены в шкафу, им не попалась на глаза ни записка, ни письмо, ни какая-то другая подсказка, по которой они могли бы понять, где она сейчас находится.

— Хорошо, — сказал Арчибальд, — нам остаётся только открыть голубую дверь. Давайте-ка захватим тряпки на всякий случай. О, посмотрите, а дверь-то заперта! Вы знаете, где ключ, друг мой?

— Я… Я не знаю. Думаю, нам не следует открывать эту дверь, — добавил крот, вспотев от волнения. — Мира, Мира не хочет, чтобы её открывали…

— Вы хорошо себя чувствуете, Фердинанд? — забеспокоился лис.

— Не понимаю, я… — пролепетал крот.

— Лесная почта! Вам письмо! — раздался голос с улицы.

— Не беспокойтесь, — сказал Арчибальд своему другу. — Сейчас посмотрим, что там вам принесли.

У входа на покрытом мхом камне хозяина ожидала, перебирая содержимое своей большой сумки, большая синица в форменной фуражке почтальона и ярко-синей куртке. Великолепная форма, которую с гордостью носят честолюбивые лесные почтальоны, очень подходила к её перьям цвета неба и свежей травы.

— Добрый день, господа! У меня письмо для Крота Фердинанда.

— Это… Да-да, это я, — застенчиво ответил тот.

— Вот, прошу вас! — провозгласил почтальон и протянул кроту конверт. — Служба лесной почты желает вам приятного чтения и хорошего дня!

Синица расправила крылья и исчезла в бескрайней голубизне неба.

Лис подошёл к другу, который пребывал в полнейшей растерянности и никак не мог понять, что ему делать с письмом.

— Хотите, я взгляну, Фердинанд?

— Да, пожалуйста, — ответил крот, протягивая ему конверт.

— Ну, что же, тут сказано, что письмо отправлено из некоего «Приюта мастеров пера». Ваша подруга Элизабет хотела бы узнать, что у вас новенького, и приглашает вас приехать и отведать её знаменитый бутерброд «Ко-ко-ко». О, посмотрите, как мило, она даже приложила фотографию своего заведения и… О, боже, Фердинанд, вы видите?

— Что я должен увидеть, приятель?

— Фердинанд, нам невероятно повезло! — воскликнул лис, вытаскивая что-то из кармана своего пальто.

Крот, ничего не понимая, уставился на то, что пытался показать ему друг. В левой лапе лис держал фотографию, присланную Элизабет. А в правой лапе у него была пятая, последняя фотография из конверта, который заставил их предпринять целое путешествие. И, честное лисье слово, на обоих снимках был изображён один и тот же дом!

Лесной почтмейстер

«Хотелось бы мне знать, придут за ними когда-нибудь или нет…» — подумал Синица Летун, глядя на ящик своего письменного стола. Содержимое этого ящика составляло самый большой секрет, который ему надлежало хранить всю жизнь.

В этот прекрасный ветреный день лесные почтальоны вылетали со своими сумками через распахнутые настежь окна почтового отделения. И небольшая синекрылая синица не могла не вспомнить тот день, в который началась её замечательная работа.

* * *

В тот день, когда маленькая барышня-крот принесла своё письмо в почтовое отделение Зелёного Бора, Летун только-только получил должность ответственного за приём корреспонденции в службе Лесной почты: эта должность считалась весьма почётной, и коллеги завидовали ему. Летун, с присущей ему безмятежностью, всегда мечтал работать в таком спокойном месте. Его тишину нарушал лишь шелест марок, которые наклеивали на конверты, и негромкий стук печатей, которые ставили на конверты одним движением крыла. Однако, прежде чем он получил эту возможность заниматься приёмом корреспонденции и наслаждаться всеми прелестями кабинетной работы, ему тоже пришлось поработать крылатым почтальоном. В детстве ему очень хотелось стать небесным посланником, но в действительности всё оказалось не так приятно. Казалось, само имя и его происхождение из поистине легендарной семьи предназначили Летуну заниматься чем-то связанным с небом, но, увы, он не любил летать — вы не поверите, но в воздухе его сильно укачивало. Недели, проведённые за доставкой почты, стали для него настоящей пыткой; ему приходилось часто прерывать полёт и садиться на ветки деревьев, чтобы отдышаться. Врач неоднократно выписывал ему справки, обязывающие начальство допускать его только к полётам на небольшой высоте; в конце концов, после многочисленных неприятностей, синице пришлось отказаться от продолжения семейной традиции, насчитывавшей несколько столетий. В отличие от своего отца, деда, прадеда и прапрадеда, Синице Летуну предстояло стать не почтальоном, а знаменитым почтмейстером. Какая замечательная профессия! Ему гораздо больше нравилось быть простым винтиком в сложном почтовом механизме, чем летать над лесами и горами. И всё равно в глубине души он всё-таки считал себя в некотором роде неудачником. И это чувство словно отпечаталось несмываемыми чернилами на его сердце.

— Добрый день, Летун! Будьте так любезны, я бы хотела отправить это письмо, — проговорила маленькая кротиха в наброшенной на плечи шерстяной кофточке. — Ау, господин Летун, вы меня слышите?

Погрузившись в свои мысли, синица не сразу увидела посетителя, а та, сжимая в лапках конверт и орешки, терпеливо ожидала своей очереди у стойки. Впрочем, известная затейница Кротиха Мира не относилась к числу тех мелких грызунов, на которых не обращают внимания и которые при малейшей опасности или неприятности прячутся в норку. Она была не такой, она стукнула надушенной когтистой лапкой по колокольчику, висевшему над стойкой, да так, что почтовый служащий подскочил, и звон в его ушах не умолкал ещё добрую минуту.

— Ох! Мне очень неловко, Мира… Я не услышал, как вы вошли, — проговорил расстроенный Летун, почувствовав себя недостойным занимаемой должности. — Я уже много месяцев