«Практический работник» Георгий Маленков - Андрей Константинович Сорокин

просьбой «просмотреть материалы, хранящиеся в сейфах, на предмет определения, как с ними поступить». Среди этих документов окажется и «показание Ежова». Суханов напомнит Маленкову, что в августе 1954 года «было принято решение об уничтожении» ряда документов. (Мечта любого историка – ознакомиться хотя бы с перечнем уничтоженных тогда документов!) Суханов заметит Маленкову, что, возможно, и этот документ также «подлежит уничтожению». Тот заявит своему помощнику, что об этом материале все знают, «знал и И.В. Сталин» и что он заберет «документ с собой “на квартиру для уничтожения”. И документ исчез». Думается, материалы этого «показания Ежова», не говоря уже о других уничтоженных документах, могли бы многое рассказать об аппаратных интригах в кремлевских коридорах власти и подоплеке многих решений того времени.

Смысл рассказа Суханова об организованном Берией специальном допросе Ежова о Маленкове вполне понятен. Берия хорошо знал принципы функционирования механизмов кремлевской власти того времени и в первую очередь позаботился о том, чтобы руководящие должности в его ведомстве заняли преданные ему люди. Еще одним средством обеспечения собственной безопасности и лояльности со стороны «друзей-товарищей» стало собирание на них досье с компроматом.

Так или иначе, но отношения Маленкова с Берией довольно быстро превратятся в серьезную связку. Для ее формирования имелись прежде всего деловые основания. Кадровая политика партии, как мы видели, строилась во взаимодействии с органами НКВД. Проверку номенклатуры они проводили в тесном контакте, так как сложилась практика получения справок на вновь назначаемых сотрудников партийных органов.

Утверждения об «особых» отношениях Маленкова и Берии большинство представителей партийного руководства, вероятно, сочтет вполне обоснованными. Во всяком случае июньский пленум ЦК 1957 года подтвердит выводы июльского пленума 1955 года о том, что «Маленков был близким другом разоблаченного партией врага народа Берии»169.

«Дело явным образом идет к новой войне»

Между тем на международной арене нарастала напряженность, рост которой был напрямую связан с приходом к власти в Германии в 1933 году национал-социалистической партии во главе с Гитлером. Гражданская война в Испании (1936–1939), создание Антикоминтерновского пакта (1936), формирование оси Берлин – Рим – Токио (1938) и подписание Берлинского пакта трех (1940), аншлюс Австрии (1938), экспансия Италии в Эфиопии (1935–1936) и Албании (1939), чехословацкий кризис и «Мюнхенский сговор» (1938) с последующим разделом Чехословакии – все эти события продемонстрируют Сталину неблагоприятный для СССР характер расстановки сил на международной арене. Дополнят картину вторжение Японии в Китай в 1937 году и захват Маньчжурии.

Неизбежность новой большой войны была для Сталина очевидной задолго до ее начала. При этом он не раз заявлял, что рано или поздно агрессия будет направлена против СССР. На XVIII съезде партии в марте 1939 года Сталин подведет итоги целого периода внешнеполитического развития: «Речь теперь идет о новом переделе мира… путем военных действий. Война уже идет от Тяньцзиня, Шанхая и Кантона через Абиссинию до Гибралтара».

Крах попыток создать систему коллективной безопасности заставит советское руководство начать поиски способов обеспечить безопасность СССР на основе двусторонних соглашений. Неготовность Великобритании и Франции к достижению таких договоренностей, взятый ими курс на умиротворение агрессора поставят Сталина перед задачей обеспечения безопасности без оглядки на несостоявшихся партнеров. 23 августа 1939 года между Германией и СССР был подписан договор о ненападении, так называемый пакт Молотова – Риббентропа. В секретном дополнительном протоколе к нему стороны зафиксируют взаимную договоренность о разграничении сфер интересов в случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав прибалтийских государств и Польши. 1 сентября 1939 года состоится вторжение вермахта в Польшу, в ответ Великобритания и Франция объявят Германии войну. Так, согласно общепринятому взгляду, начнется Вторая мировая война.

Советский Союз не останется в стороне от этих событий. Реализуя собственные представления о безопасности, советское государство инкорпорирует в свой состав Западную Украину и Западную Белоруссию (1939), Бессарабию (1940), три прибалтийских страны – Литву, Латвию, Эстонию (1940); с целью отодвинуть границу от Ленинграда начнет – после безуспешных переговоров об обмене территориями – войну с Финляндией (1939–1940).

На Западе «странная война» практически без боевых действий завершится в июне 1940 года молниеносным разгромом Франции войсками вермахта и германской оккупацией большого числа европейских стран. Попытки советского руководства предотвратить военное столкновение с Германией путем новых договоренностей успеха иметь не будут.

* * *

Угроза надвигающейся войны заставит советское руководство начать формирование внутри страны мобилизационного режима. У нас нет возможностей сколько-нибудь полно обрисовать даже основные мероприятия, проводившиеся советским руководством. Мы скажем лишь о некоторых из тех, к которым окажется причастен герой этого повествования. С 26 июня 1940 года нарушения трудовой дисциплины на промышленных предприятиях Союза ССР станут считаться уголовным деянием. Опоздание на работу на 20 минут будет караться направлением на исправительно-трудовые работы на срок от одного до шести месяцев и лишением 25 % заработной платы. Решение это было подготовлено и принято в ЦК партии, оформлено указом Президиума Верховного Совета «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений», а в прессе преподнесено как инициатива руководства советских профсоюзов. Уже 29–31 июля пленум ЦК ВКП(б) обсудит вопрос о контроле над проведением в жизнь указа об ужесточении дисциплинарного режима от 26 июня. С докладом по этому вопросу на пленуме выступит Маленков.

В условиях форсирования объемов промышленного производства в отраслях оборонного назначения остро встанет кадровая проблема. В порядке подготовки предложений Маленков вместе с секретарем ВЦСПС П.Г. Москатовым и председателем Совета национальностей ВС СССР Н.М. Шверником проведут 13 августа совещание председателей ЦК профсоюзов в связи с их командированием в области, края и республики. Целью их совещания и запланированных поездок станет обсуждение вопроса о создании сети школ фабрично-заводского ученичества. Маленков выступит с установочным докладом, в котором сформулирует задачу: «С октября месяца, если не удастся раньше это дело сделать, иметь 1 млн учащихся в школах фабрично-заводского ученичества»170. Эта задача станет успешно решаться. В октябре 1940 года при СНК СССР было создано Главное управление трудовых резервов во главе с Москатовым. Сеть школ фабрично-заводского обучения (ФЗО) действительно будет развернута, для обучения в них мобилизованы около 1 млн молодых людей, главным образом из деревни. Уже в январе 1941-го около 440 тысяч выпускников ФЗО будут направлены на заводы и фабрики171.

* * *

Маленков становится куратором авиастроения. Произошло это при драматических обстоятельствах, впрочем, для того времени – довольно обыденных. Нарком авиастроения – Михаил Каганович, старший брат Лазаря Кагановича, члена ближайшего окружения Сталина, – был снят с должности 10 января и назначен директором