Критика платонизма у Аристотеля - Алексей Федорович Лосев
5. Продолжение.
1.
Больше же всего может доставить затруднений [вопрос],
a) какое значение имеют виды для [вещей] вечных из чувственных, [т.е. для Неба], или для становящихся и уничтожающихся, так как они не являются для них причиной ни движения, ни какого-нибудь изменения.
b) Однако, они нисколько не помогают [также] ни в смысле знания о прочем, потому что они не есть субстанция последнего ([иначе] они существовали бы в них),
c) ни для бытия, потому что они во всяком случае не наличны в том, что участвует в них.
d) Правда, можно подумать, пожалуй, что они суть причины так, как белое, когда оно находится в смешении с белым [предметом].
Но этот аргумент, высказанный сначала Анаксагором, а потом (не без трудностей) Эвдоксом [57] и некоторыми другими, слишком неустойчив [в смысле правильности], потому что не трудно привести для [опровержения] этого учения и многие невозможные [для него выводы].
2.
Однако, нельзя никаким обыкновенным способом говорить, что прочее, [чувственные вещи происходят] из видов.
a) Говорить, что [идеи] суть образцы, и прочее в них участвует, – значит пустословить и высказывать поэтические метафоры. В самом деле, что это такое, что действует «взирая на идеи»? Ведь что угодно может и быть и становиться подобным без подражания [образцу], так что Сократом, напр., можно становиться [независимо от того], существует ли Сократ [сам по себе] или не существует. Подобным же образом ясно, что было бы то же самое, если бы даже существовал вечный Сократ.
b) Именно, окажется множество образцов одного и того же, а след., и [его] видов, как напр., для «человека» – «живое существо» и «двухногое», и вместе с тем еще человек-в-себе.
c) Кроме того, виды будут образцами не только чувственного, но и самих себя, как напр., род – образец того, что является как виды рода. Поэтому, образец и отображение [его] будет одним и тем же.
3.
Далее, по-видимому, невозможно думать, что субстанция может быть вне того, чего субстанцией [она является]. След., как же идеи, будучи субстанциями вещей, могут находиться вне их [58]? В «Федоне» [Платона] [59] говорится таким образом, что виды суть причины и бытия и становления. Однако, [даже] если существуют виды, все-таки [ничто] не возникает, если нет двинувшего; и, [напротив того], возникает многое другое, как напр., дом и кольцо, видов чего, по их мнению, не существует. Таким образом, ясно, что может и быть и возникать то, виды чего они признают, при помощи тех же причин, о которых сейчас сказано, но не при помощи видов.
Однако, относительно идей и в этом смысле и при помощи более логичных [60] и точных аргументов можно было бы привести [еще] многое подобное рассмотренному.
III. ОБ ИДЕАЛЬНЫХ ЧИСЛАХ
(гл. 6 – 9, 1085b 36)
6. Классификация учений о числе.
После того как дано определение об этих [предметах], будет уместно вновь рассмотреть выводы о числах у тех, кто говорит, что они суть отделенные [от вещей] субстанции и первые причины сущего.
1.
a) Если действительно число есть некая [реальная] природа, и субстанция его, по утверждению некоторых, есть не иная, как та самая, [чисто числовая], – то необходимо [одно из трех.
Во-первых] [61], [надо], чтобы в нем или было некое первое [число] и [некое] последующее, каждое по виду разное, причем это
1. [различие или] прямо присутствует на [всех] единицах, и никакая единица не счислима ни с какой [другой] единицей; или
2. все они [находятся] в прямой последовательности, и всякая из них счислима со всякой [другой], каковым, напр., считают математическое число (так как в математическом [числе] ни одна единица никак не отличается от другой).
[Во-вторых, возможно предположить, что]
3. одни счислимы, другие же – нет, как напр., в том случае, если за одним [-в-себе] существует сначала двойка [-в-себе], затем тройка [-в-себе] и так, стало быть, всякое число, и [далее] в каждом числе единицы – счислимы, как то: в первой двойке они счислимы с самими собой, в первой тройке счислимы сами с собой, и так, значит, – в прочих числах; в двойке же самой по себе единицы [эти] несчислимы в отношении к единицам в тройке самой по себе, и подобным образом [обстоит дело и] в прочих последовательных числах. Отсюда, математическое [число] счисляется [так, что] за «одним» [следует] «два» [через прибавление] к предыдущему одному другого «одного», и «три» – [через прибавление] к этим «двум» еще «одного»; так же и прочее число. Это же [идеальное] число [счисляется так, что] за «одним» [следуют] другие [особые] «два» без первого «одного», и тройка – без двойки, и прочее число – одинаково.
[В-третьих,
4. возможен род чисел, где] одно из чисел таково, как упомянутое вначале [чистая несчислимость], другое – как то, о котором говорят математики [непрерывная счислимость], третье же – как высказанное в последнем пункте [прерывная счислимость].
b) Кроме того, числа эти [могут] быть или
1. отдельными от вещей или
2. неотдельными, но [присутствующими] в чувственном, однако, не так, как мы рассматривали сначала [62], но так, что чувственное является состоящим из чисел; или, [наконец], –
3. так, что одно – отдельно, другое – неотдельно [63].
– Таковы единственно необходимые способы, какими можно существовать числам.
2.
a) Можно сказать, что и те, по которым Единое есть принцип, субстанция и элемент всего, и число происходит из него и еще чего-то [64], говорят каждый одним из этих способов, кроме [тех, которые учат, что решительно] все единицы несчислимы. И это происходит по праву, так как не может быть никакого еще другого способа [существования чисел], кроме указанных.
Поэтому, одни, [Платон], говорят, что числа существуют в обоих смыслах, а именно что одно [число, т.е.], содержащее в себе моменты «раньше» и «позже», [или последовательный ряд], есть идея [идеальное число], а другое, математическое, [число] – помимо идей и чувственности, причем то и другое – отдельно от чувственного.
Другие же [Спевсипп и Ксенократ? – утверждают, что] только математическое число есть первое из сущего, находящееся в отделении от чувственности.
Также и пифагорейцы признают
