Когда-то тому назад... Сказки английских писателей - Джон Рескин

И в мире этот край болот

Он сохранит для нас.

Он сохранит для нас, милорды;

Да здравствует чертог,

Где отсутствует зло, где на сердце тепло, —

Нам неподсуден Бог!

А. МИЛН

Когда-то тому назад…

Утренний посетитель короля Евралии

Король Евралии Мерривиг сидел за столом, накрытом к завтраку, на крепостной стене своего замка. Он поднял с золотого блюда золотую крышку, выбрал себе форель и осторожно переложил её на золотую тарелку. Вкус у него был непритязательный, но, если у вас есть тетушка и она недавно научилась превращать в золото все, до чего ни дотронется, надо же иной раз дать ей попрактиковаться. Это столь же невинное занятие, как вышивание золотом. — А, — сказал король, — вот и ты, доченька.

Он потянулся за салфеткой, а принцесса уже поцеловала его в макушку и садилась на свое место против него.

— Доброе утро, папочка, — ответила она. — Я немного опоздала, да? По лесу верхом каталась.

— Были какие-нибудь приключения? — небрежно спросил король.

— Никаких, но утро такое чудесное.

— Что ж, наверно, эта страна сильно переменилась. Когда я был молод, в лес просто заглянуть нельзя было без приключений. Такие, бывало, чудеса попадались. Колдуны, великаны, карлики… Там-то я с твоей матерью и встретился, — задумчиво добавил он.

— Жаль, что я не помню маму, — вздохнула Гиацинта.

Король кашлянул и поглядел на нее с некоторым беспокойством.

— Семнадцать лет назад, когда она умерла, Гиацинта, тебе было всего полгода. Ты знаешь, последнее время я все чаще подумываю: прав ли я был, что так долго оставлял тебя без матери?

Принцесса растерялась:

— Но ведь ты не виноват, папочка, что мама умерла.

— Нет, нет, я не о том. Ты же знаешь, что её унес дракон и… вот так-то. Но если бы, — он взглянул на нее с некоторым смущением, — если бы я снова женился?

— На ком? — Принцесса была поражена.

Король заглянул в графин.

— Ну, — сказал он, — вообще-то есть подходящие люди.

— Если бы кто-то симпатичный, — задумчиво сказала принцесса, — тогда было бы славно.

Король пристально разглядывал графин.

— Почему же «было бы»? — спросил он.

Принцесса еще не оправилась от замешательства:

— Я ведь уже взрослая, — сказала она. — Теперь мне мать не так уж и нужна.

Король повернул графин и начал изучать его с другой стороны.

— Материнская… ммм… нежная рука, — начал он, — ммм… никогда не… — И тут произошло ужасное событие.

Всему виной был подарок, полученный королем Бародии ко дню рождения, а подарили ему ни больше, ни меньше, как семимильные сапоги. Король был человек занятой, прошла неделя, а то и больше, пока выдалась возможность испытать эти сапоги. Тем временем он часто говорил о них за едой и каждый вечер перед сном начищал их до блеска. Наконец наступил тот торжественный день, когда король смог проверить их на деле. Он величественно попрощался с женой и детьми и, игнорируя многочисленные любопытные носы, прижатые к окнам верхнего этажа дворца, поднялся в воздух. Как вам, вероятно, известно, поначалу это движение немного неприятно, но к нему скоро привыкаешь.

Зато потом полет просто захватывает. Он проделал около двух тысяч миль, прежде чем понял, что найти обратную дорогу будет трудновато. Так и случилось. Весь остаток дня он носился взад и вперед над королевством и только рано утром, да и то по чистой случайности, рассерженный, ворвался в открытое окно буфетной. Он снял сапоги и тихо отправился спать.

Это, конечно, послужило ему уроком. Он решил, что на будущее следует придерживаться определенного маршрута, двигаясь семимильными шагами в воздухе от одного дорожного столба к другому. Такой маршрут был разработан королевскими Географами; он представлял собой променад миль в триста, и его следовало совершать перед завтраком раз по десять. Неделю он решил отдохнуть и привести в порядок нервы, потом вышел на первую прогулку.

Королевство Евралия граничило с Бародией, но Бародия была страна равнинная, а Евралия — гористая. Поэтому неудивительно, что в поисках ориентиров придворным Географам пришлось обратить свои взоры к Евралии, в результате чего именно над Евралией в тот самый час, когда и в хижинах, и во дворце все сидели за завтраком, король Бародии парил в воздухе, то взмывая под облака, то опускаясь до уровня крыш.

— Материнская… ммм… нежная рука, — сказал король Евралии, — ммм… никогда не… Боже! Что это значит?

Внезапно налетел ветер, на мгновение какой-то предмет оказался между его величеством и солнцем, затем все снова успокоилось.

— Что это было? — Гиацинта слегка встревожилась.

— Очень странно, — сказал король. — Мне почудились рыжие бакенбарды и огромные сапоги. Есть у нас такие знакомые?

— Рыжие бакенбарды, — припомнила Гиацинта, — есть у короля Бародии, а вот насчет сапог не знаю.

— Но что бы ему делать там, наверху? Если только не…

Тут ветер налетел с противоположной стороны, снова погасло солнце, и на какой-то миг, но так отчетливо, что ясно можно было разглядеть, мелькнула быстро уменьшающаяся августейшая спина короля Бародии, направляющегося домой к завтраку.

Мерривиг с достоинством поднялся из-за стола.

— Ты права, Гиацинта, — сказал он сурово. — Это действительно был король Бародии.

На лице Гиацинты появилось выражение беспокойства:

— Ему не следовало бы проноситься так стремительно над столом, когда люди завтракают, не так ли, папочка?

— Увы, доченька, его манеры оставляют желать лучшего. Сейчас я тебя покину — составлю ему решительную ноту. Правила приличия надо соблюдать.

Постаравшись придать как можно более грозный вид своей добродушной физиономии и слегка сомневаясь, к месту ли он произнес слова «правила приличия», он отправился в библиотеку.

Библиотека была любимой комнатой его величества. По утрам он обычно обсуждал здесь со своим канцлером государственные дела или принимал знатных посетителей, приехавших в его королевство в поисках приключений. Здесь же днем, взяв с полки наугад какую-нибудь книгу, например «Что сказать волшебнику», он предавался размышлениям. Пищу для этих дневных размышлений давали ему те знатные посетители, которых он принимал утром. В настоящий момент, по крайней мере, семь принцев совершали семь различных подвигов; тому, кто опередит других, он обещал руку Гиацинты и половину королевства. Неудивительно, что он теперь понял, как ей нужна направляющая материнская рука.

Нота королю Бародии так и не появилась. Мерривиг все не мог решить, какое из двух перьев выбрать, как дверь распахнулась и прозвучало роковое имя графини Белвейн[46]. Графиня Белвейн! Как мне рассказать, что это была за удивительная, ужасная, очаровательная женщина!