Николай Кузнецов. Строптивый ставленник Сталина - Владимир Виленович Шигин

Николай Кузнецов, вступивший в комсомол сразу же после подавления Кронштадтского мятежа, тем самым продемонстрировал преданность партии большевиков. А окончив в сентябре 1922 года подготшколу, он естественным образом попал в число эти трехсот.

Руководство Советской республики начало предпринимать шаги к возрождению флота. После возвращения туда моряков-большевиков из советских учреждений и народного хозяйства, в 1922–1923 годах, была проведена реорганизация Военно-морского училища, созданы Высшие специальные курсы командного состава флота. Начались наборы и в Военно-морскую академию. Летом 1922 года из военно-морского училища были выделены кораблестроительный, механический и электротехнический отделы и образовано Морское инженерное училище. В этом же году Военно-морское гидрографическое училище стало готовить кадры специалистов-гидрографов. Общеобразовательную подготовку личному составу стали давать на двухгодичных общеобразовательных курсах и в Военно-морском подготовительном училище. Для морских специалистов открыли учебные классы электриков, мотористов, машинистов, кочегаров, минеров, комендоров, рулевых и сигнальщиков. Однако некомплект комсостава достигал на некоторых кораблях 80 процентов, и быстро преодолеть его было невозможно.

Глава 2. В стенах военно-морского училища

Николай Кузнецов становится слушателем военно-морского училища 20 сентября 1922 года. Для мальчишки из забытой богом и людьми архангелогородской деревни это уже само по себе было огромным достижением. «Итак, моя мечта — навсегда связать свою судьбу с флотом — обрела реальность, — вспоминал он на склоне лет. — Желтое здание бывшего Морского корпуса стало моим домом…» И он был полон решимости стать лучшим из лучших. С первого до последнего курса он всегда был первым по успеваемости, активно занимался общественной работой, на что обращали тогда особое внимание.

Начальники Военно-морского училища за время учебы Кузнецова менялись постоянно. В 1922–1924 годах им командовал Е. Ф. Винтер, в 1924–1926 годах — Н. А. Бологов, в 1926–1930 годах — Ю. Ф. Ралль. Все трое — из бывших царских офицеров флота. Причем последний впоследствии станет подчиненным у своего бывшего курсанта.

Военно-морское училище являлось преемником знаменитого Морского корпуса. Подавляющее большинство преподавателей составляли бывшие царские офицеры, которые, хочешь не хочешь, привносили в образование старые флотские традиции. Наставники были весьма опытные. Так, например, штурманское дело преподавали известные специалисты того времени Г. И. Шульгин и М. М. Безпятов. Общеобразовательные предметы в училище читали маститые профессора Петрограда, в их числе знаменитый математик профессор Ляскоронский. Выбор был большой, так как помимо зарплаты преподаватели училища получали еще и приличный продпаек. Да и сама атмосфера в училище побуждала не только к изучению героической истории флота, но и уважению к ней.

Военно-морское училище имени М. В. Фрунзе. Фото 20-х гг. Из фондов ЦГА ВМФ

Приведем выразительные воспоминания курсанта военно-морского училища 20-х годов:

«Актовый зал, один из самых больших залов Петрограда, сам по себе был произведением искусства. Стены украшены барельефами и росписями на темы военно-морского торжества с неизменной военно-морской атрибутикой. Зал завершался огромной моделью парусного брига, занимавшей всю короткую сторону зала и поднимавшей клотики мачт к потолку. В середине длинной стороны зала бронзовая фигура основателя училища — Петра I. Точно такая же статуя стояла в Шлиссельбурге, а может быть и сейчас стоит, и в Архангельске. В один прекрасный день на пьедестал этой статуи поставили бюст Ленина. Славы Владимиру Ильичу это не увеличило, но зал терял часть своей прелести. Над залом возвышались хоры. В мое время на этих хорах два раза в неделю во время обеда играл отличный духовой оркестр училища. Играли отнюдь не одни марши и вальсы, но и классическую музыку. При этом на столах обедавших курсантов выкладывались листочки с краткими разъяснениями и подробностями, относящимися к исполняемому произведению и к его автору. Так нам прививали хороший вкус и кое-какую музыкальную грамотность. В этом зале ежедневно в течение трех лет мы пили горячий обжигающий чай с горячими, только что из печки, сайками. Чай был горячий, потому что ждал он нас в медных тяжелых чайниках, отлично аккумулирующих тепло. В тяжелых медных бачках подавались и обеденные блюда — первое и второе. И тоже никогда они не были холодными. На чайниках и бачках неизменно красовался адмиралтейский якорь и год вступления чайника или бачка на службу. Недаром была поговорка — „служить вам, как медному чайнику — без срока!..“ Наше ротное помещение — это очень большой зал, в котором вдоль стен расставлено 120 конторок. Настоящих конторок, какие в свое время были в мелких лавочках. Конторка с наклонной откидной крышкой. На внутренней стороне крышки расписание занятий и портреты близких людей. В конторке вполне умещаются все учебники данного курса и вообще все личное имущество, не относящееся к одежде. Конторка — это твой дом в казенном помещении. За конторкой делались уроки, готовились к экзаменам, писали письма. Здесь же была и личная библиотечка, если она была»[2].

Курсант военно-морского училища имени М. В. Фрунзе Н. Г. Кузнецов. Из архива А. А. Раздолгина

Своя библиотека у Кузнецова была, причем едва ли не самая большая среди однокурсников. В ней имелись книги и на немецком, который он изучал и совершенствовал на протяжении всей жизни.

Курсанты Военно-морского училища. Фото 20-х гг. Из архива А. А. Раздолгина

Слушатели обучались по единой программе. При этом, ввиду их низкой общеобразовательной подготовки, преподавание велось в форме не лекций и семинаров, а обычных школьных уроков. Первый год считался подготовительным, программам высшего учебного заведения уделялось три последующих.

Зимой занимались в классах, летом — практика на кораблях. Ее Кузнецов со товарищи начинали с азов: драили палубу да медяшку и стояли несложные вахты. После первого года курсантов на три месяца направили в бригаду линкоров, которые только восстанавливались и в море пока не ходили. Поэтому на последний месяц практики их перевели на «Аврору». Крейсер уже ввели в строй, и он совершил плавание в водах Балтики и Финского залива. Тогда, в 1923 году, на «Авроре» Кузнецову пришлось пережить первый шторм. К радости, оказалось, что качку он переносит хорошо, а значит, путь в море открыт.

…Низвергнута ночь. Поднимается солнце

Над морем рабочих голов.

Вперед, краснофлотцы, вперед, комсомольцы.

На вахту грядущих веков!

Вперед же по солнечным реям

На фабрики, шахты, суда!

По всем океанам и странам развеем

Мы алое знамя труда.

Сверхпопулярный тогда «Космофлотский марш» поэта А. Безыменского стал своеобразным гимном матросов-комсомольцев 20-х годов. Пели его тогда и на смотрах, и на вечерних прогулках по городу…

В январе 1924 года Николай