Аквилон. Маг воды. Том 3 - Саша Токсик

— А хозяин тебе голову оторвёт за разглашение, — одёрнул его Семён. — Забыл правила? Всё, что видишь здесь, остаётся здесь.

В этот момент изображение на панели дёрнулось, покрылось рябью. Когда помехи исчезли, в беседке уже никого не было.

— Что за чертовщина? — Митя протёр очки, снова уставился в панель. — Только что были Соловей и Быстров!

— Говорю же, артефакты барахлят, — Семён вернулся в кресло. — И вообще, кто такие эти Соловей и Быстров? Первый раз слышу.

— Как кто⁈ — Митя был шокирован. — Соловей — величайшая певица современности! А Быстров выиграл Императорский кубок по гонкам!

— Не знаю никаких императорских кубков. И певиц столичных не знаю. Знаю нашу Глафиру из «Весёлой утки». Вот та поёт так, что стаканы лопаются.

Они спорили ещё минут десять. Митя доказывал, что Семён Семёныч безнадёжно отстал от жизни. Семён утверждал, что Митя начитался журналов и выдумывает знаменитостей.

— Всё равно, — упрямо бубнил Митя, — я точно видел Соловей. У неё особенная манера держать голову. Я на трёх концертах был!

А в седьмой беседке артефакт наблюдения всё ещё пытался сфокусироваться на том, чего там уже не было. Магия «Тумана иллюзии» медленно рассеивалась, оставляя только смутное ощущение, что произошло что-то важное.

Но что именно — никто уже не помнил.

* * *

Я доверял артефактам только в одном случае. Когда их создал или запрограммировал я сам. Во всех остальных случаях я подстраховался.

Поэтому и создал иллюзию вместо нас с Аглаей. А в качестве образцов прикрепил чьи-то физиономии, которые попали мне на глаза в библиотеке.

Впрочем, это было не так важно. Важнее было отправить Аглаю на встречу с Мергелем.

— Вы сможете запомнить детали разговора?

— Господин Ключевский, — она посмотрела на меня с лёгкой обидой, — я помню каждое слово каждого мужчины за последние пять лет. Память это мой рабочий инструмент.

— Не хотел обидеть.

— Не обидели. Удивили. Обычно мужчины считают, что у женщин моего образа жизни мозги атрофированы. Приятно встретить исключение.

Она рассмеялась. Звук был неожиданно искренним.

— Знаете, это забавно. Я всю жизнь изображаю из себя дорогую игрушку. А тут вдруг стала шпионкой! Как в авантюрных романах, которые я читала девчонкой.

Азарт в её голосе был настоящим. Аглая не боялась, она наслаждалась. Опасная черта характера, но полезная для моих целей.

— И вот ваш шанс сыграть главную роль, — сказал я, вставая.

— Уже уходите? — разочарование было искренним.

— К сожалению, — я вытащил бумажник и принялся раскладывать купюры как пасьянс. — Пятьсот за ужин. И две тысячи за информацию, — рядом появилась еще одна стопка.

— Щедро, — Аглая сгребла со стола деньги жестом фокусника.

Бац, и уже ничего нет.

— А если сумеете попасть на встречу с Мегрелем, то ваш гонорар будет таким, — я достал перьевую ручку и написал на салфетке пятерку и три нуля. — И будьте осторожны, Мергель может быть опасен.

— Ой, да ладно! — отмахнулась она. — Обычный делец. Видала я таких. Думают, что если денег много, то они цари природы. А споткнутся об один скандал, и всё. Карточный домик.

Наивность? Или бравада? Возможно, и то, и другое. Люди часто не верят в опасность, пока она не укусит.

— И всё же, помните мои слова. Там крутятся такие деньги, что жалеть никого не будут.

— Вы беспокоитесь обо мне? — она подняла бровь.

— Я беспокоюсь о своих инвестициях.

— Лжец. — Она улыбнулась. — Но милый лжец. Я добуду вам информацию, Ключевский. Обещаю.

* * *

Аглая вернулась в главный зал с видом кошки, слопавшей канарейку. На столе в беседке остались недоеденные устрицы, а в сумочке появилась толстая пачка купюр. Две тысячи рублей. Просто так за несколько слов.

Взяла бокал с проходящего подноса, на этот раз выпила по-настоящему. К чёрту профессиональную трезвость. Сегодня можно праздновать.

Господин Ключевский. Даже имя звучало как псевдоним из авантюрного романа. Неделю назад он был похож на скучного клерка в дешёвом костюме. Она согласилась из любопытства. Кто предлагает деньги за сплетни?

А сегодня… Сегодня он явился в кашемире от «Мертенса», с манерами аристократа и взглядом человека, который точно знает, чего хочет. Метаморфоза достойная театральной сцены.

И он был чертовски привлекателен в этом образе.

Мысль волновала. Таинственный покровитель, тайные знаки, шпионаж в высшем обществе. Прямо как в «Приключениях мадемуазель Тайны». Только платят несравнимо лучше, чем героине романа.

Петя Вяземский махал ей от карточного стола. Проигрывал, судя по красному лицу. Ничего, папа заплатит. Папа всегда платит. Милый, глупый, щедрый Петя. Идеальное прикрытие для её новой роли.

Секретный агент. Она произнесла это про себя, смакуя. Мадемуазель Аглая, секретный агент. Звучало восхитительно глупо и притягательно одновременно.

А Ключевский… Кто он на самом деле? Явно не простой лодочник. Аристократ? Шпион? Маг?

Раньше это бы её напугало. Но сейчас? Сейчас это добавляло остроты.

Завтра она закажет новое платье для «Золотого карпа». Что-то изысканное, дорогое, но не кричащее. Жемчужно-серый шёлк? Да, идеально. Благородно и загадочно.

План уже складывался в голове. Уговорить Петю, чтобы он взял её с собой. Очаровать всех своей милой глупостью. Выудить секреты. Заработать пять тысяч. А потом…

Потом посмотрим, какое ещё задание предложит загадочный господин Ключевский.

Глава 3

Первым в сознание пробился запах. Тот особенный аромат, когда тесто только-только вытащили из печи, и масло ещё шипит на золотистой корочке. К нему примешивался запах топлёного молока и что-то мясное.

Я лежал с закрытыми глазами ещё минуту, просто вдыхая. Мне не раз доводилось просыпаться во дворцах, но ни в одном из них не пахло так уютно.

«Данила проснулся!» — булькнула в голове Капля. — «Федька здесь! Ест пирожки! Семь штук съел!»

На лестнице стали слышны голоса. Точнее на удивление громкий, взволнованный голос Федьки, он что-то рассказывал, захлёбываясь от энтузиазма.

Я остановился в дверном проёме, наблюдая сцену на кухне.

Перед Федькой высилась настоящая гора еды. Тарелка с пирожками, штук десять, не меньше. Миска с кашей, пшённой, судя по золотистому цвету, с большим куском сливочного масла и огромная кружка с молоком.

Парень методично уничтожал всё это великолепие, не прерывая рассказа.

— … и тогда я понял! — он размахивал ложкой, едва не задев сахарницу. — Вода как будто сама