Ледяное пламя Якова Свердлова - Роман Валериевич Волков

Как оказалось — чехи очень скоры на принятие решений. Теперь можно было говорить, что Чехословацкий корпус восстал против советской власти. Приятель Свердлова по нарымской ссылке Косарев в панике телеграфировал не в меру воинственному Льву Давидовичу:

«Чехословаки заняли все станции от Челябинска до Омска, с оружием требуют хлеба и продвижения эшелонов во Владивосток. Наши силы слабы, как быть? Просим ответить немедленно по прямому проводу» (289).

Под натиском дисциплинированных и хорошо вооруженных профессиональных военных красногвардейские части разлетались, как тополиный пух.

«Омская железная дорога от ст. Марьяновки до Челябинска исключительно захвачена чехословаками. 27 утром чехословаки двинули два эшелона на Екатеринбург, прошедшие до ст. Аргаяш. На участке Аргаяш — Кыштым разрушен путь для задержания движения чехословаков» (290).

События разворачиваются стремительно. Фактически вожделенную Чехословакию взбунтовавшиеся братья-славяне создают между Уралом и Иртышом.

«Чехословацкие эшелоны захватывают железнодорожный телеграф и станции. Переговариваются на своем языке по телеграфу. Созывают в Челябинске военный чехословацкий съезд. Заявляют, что между Омском и Челябинском не допустят никакого движения поездов. В Омске дело дошло до кровопролития; шедший эшелон красногвардейцев чехословаки встретили огнем. Много раненых» (291).

Глупый демарш челябинских властей, поддержанный Троцким, обходился Советам по очень высокой цене.

«По линии Омской дороги стоит 30 эшелонов чехословаков. [В] Челябинске, Исилькуле уже создались вооруженные конфликты. В Челябинске пытали пленных интернационалистов, держали город в руках четыре часа, захватив оружие полка» (292).

Свежеиспеченная власть была вынуждена фактически капитулировать и отдать огромный участок Транссиба в руки чехословацких частей.

Сообщение военного комиссара Уральского ВО С. А. Анучина в Челябинский совдеп 20 мая 1918 года гласит: «Сообщаю, что областной Совет Комиссаров находит, что против чехо-словак при их дисциплинированности и вооружении, при разрозненности наших сил, объявить открытую борьбу не представляется возможным» (293).

На тот момент в революционной России Красная армия была только в состоянии формирования. Равно как и белая. Единственным нормально подготовленным вооруженным формированием явились сплоченные в бою, прошедшие войну чехи. Не встретив особого сопротивления, они стали силой добиваться своей цели — продвижения на французский фронт.

Глава 48. Мрачные тайны подвала Ипатьевского дома

Как только белочехи двинулись на Екатеринбург, местные власти крайне обеспокоились. Они знали — Голощекин со всем своим гарнизоном не способен противостоять обученным бойцам Чехословацкого легиона. Поэтому Филипп снова отправился в Москву. Однако санкции Всероссийского центрального исполнительного комитета на расстрел семьи Романовых ему получить не удалось. Свердлов советовался с В. И. Лениным, который высказывался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II (294).

Открыто своих намерений Свердлов не озвучивал. Но, по всей вероятности, его позиция отличалась от мнения Владимира Ильича. Иначе зачем бы Ленину нужно было отстаивать перед Свердловым свою точку зрения?

«— Именно всероссийский суд! — доказывал Ленин Свердлову, — с публикацией в газетах. Подсчитать, какой людской и материальный урон нанес самодержец стране за годы царствования. Сколько повешено революционеров, сколько погибло на каторге, на никому не нужной войне! Чтобы ответил перед всем народом! Вы думаете, только темный мужичок верит у нас в „доброго“ батюшку-царя? Не только, дорогой мой Яков Михайлович! Давно ли передовой наш питерский рабочий шел к Зимнему с хоругвиями? Всего каких-нибудь 13 лет назад! Вот эту-то непостижимую „расейскую“ доверчивость и должен развеять в дым открытый процесс над Николаем Кровавым…» (294)

Комендант дома Ипатьева Я. М. Юровский дослужился до заместителя директора завода «Богатырь», выпускавшего калоши. Из архива Свердловской области

На прощанье Свердлов сказал Голощекину: «Так и скажи, Филипп, товарищам: ВЦИК официальной санкции на расстрел не дает» (294).

Германское правительство пристально наблюдало за судьбой бывшего царя. Вероятно, немцы опасались, что смерть Николая может остановить Белое движение и Россия освободится от поднимающегося кровавого шторма гражданской войны, а это находящемуся на грани военной катастрофы Берлину было совсем некстати. Германия хотела бы видеть Россию слабой и растерзанной страной (295).

Екатеринбуржцы уже давно были готовы расправиться с Николаем. Но их сдерживала Москва. Обстановка накалялась с каждым днем. Местные власти прогнозировали любое развитие событий вплоть до побега Романовых. Подозревали всех по поводу и без повода. Меняли охрану Ипатьевского дома при малейшем намеке на их ненадежность.

Телеграмма председателя Екатеринбургского совдепа А. Белобородова председателю ВЦИК Я. Свердлову и Ф. Голощекину 4 июля 1918 года:

«Москва. Председателю ЦИК Свердлову для Голощекина.

Сыромолотов как раз поехал для организации дела согласно указаний Центра, опасения напрасны. Авдеев сменен, его помощник Мошкин арестован, вместо Авдеева назначен Юровский, внутренний караул весь сменен, заменяется другими. Белобородов» (296).

Упоминавшийся в телеграмме Белобородова Сыромолотов — это тот самый товарищ Федич, правая рука Свердлова в Екатеринбурге в 1905 году, лидер боевых дружин. С Яковом Юровским связь Свердлова до революции не прослеживалась в советской историографии. Однако существует запись в личном деле Юровского, что «5/VI 1912 года Юровский Яков Михайлович был арестован, обыскан и заключен под стражу в Томское исправительное арестантское отделение по обвинению в принадлежности к Томской группе РСДРП» (297).

Та самая телеграмма, решившая участь царской семьи

И вот это уже четкий след. Мы помним, что в июне 1912 года Яков Свердлов содержался в Томской пересыльной тюрьме после Первомая в Колином бору, что в Нарыме. Вероятно, именно там и тогда двое тезок и могли познакомиться. В любом случае совершенно очевидно, что посторонних людей вокруг царя не остается. Свердлов их заменяет на тех, кого знает давно, кому может полностью доверять.

«Когда Яков Юровский внедрился в дом Ипатьева, Шая находился в Москве и жил на квартире у Свердлова» (265).

Угроза захвата Екатеринбурга противником была крайне велика. Большевики ни в коей мере не могли допустить освобождения «особого пленника». Поэтому Уральский облком срочно телеграфирует Ленину и Свердлову.

«Условленного с Филипповым суда по военным обстоятельствам не терпит отлагательства. Ждать не можем. Если ваши мнения противоположны, сейчас же вне всякой очереди сообщите. Голощекин. Сафаров» (298).

Художник Левченков картиной «Преисподняя Ипатьевского дома» попытался реконструировать последние мгновения жизни царской семьи и их верных слуг

Текст телеграммы непосвященным может показаться странным. Ведь никакого Филиппова ни в Москве, ни в Екатеринбурге нет. Зато этот шифр был понятен Якову Свердлову и Филиппу Голощекину. Имелся в виду «Филиппов суд», как позднее окрестили его историки. Именно так могли условиться два старых товарища